Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа
Шрифт:
Кардинал и Джованни Сфорца стояли возле статуи Венеры и тихо разговаривали. Я не слышала их слов, но разговор они, вероятно, вели важный, потому что, когда мы с Чезаре появились из нижней галереи, посмотрели на нас с тревогой.
Подвижное лицо кардинала приняло обычное выражение, и он двинулся нам навстречу.
– Донна Лукреция, как это мило с вашей стороны, что вы присоединились к нам. – Он посмотрел на Чезаре. – И с вашей, мой господин. – Он скользнул взглядом по руке моего брата, державшей меня под локоть. Ловким движением я высвободила локоть, заставила себя улыбнуться, и
Кардинал сделал движение рукой, и Джованни вышел вперед, силясь расправить узкие плечи, чтобы грудь под складчатой одеждой казалась шире.
– Мой господин, я польщена. – Я опустила глаза, как это делала иногда Джулия перед папочкой, в особенности если искала его милостей.
– Я тоже польщен познакомиться с вами… – дрожащим голосом наконец заговорил он, – с моей госпожой, я хотел сказать.
Чезаре фыркнул.
Я подняла глаза: в лицо Джованни бросилась краска. Вид у него был простоватый, но ямочка на подбородке компенсировала длинный нос и близкую посадку карих глаз. И выглядел он моложе, чем я предполагала. Серьезным взглядом он напомнил моего младшего брата Джоффре. Теперь, когда мы обменялись любезностями, пусть и натужными, его неловкость, казалось, уменьшилась. И все же он нервничал из-за золотого ожерелья моего брата, словно его вес доставлял ему неудобства.
Я вздохнула с облегчением. Он не слишком походил на своего ухоженного родственника, кардинала Сфорца.
– Прогуляемся? – предложила я.
С моей стороны было не совсем прилично предлагать это, но я хотела поговорить с ним наедине, без ястребиных взглядов Чезаре и кардинала.
Джованни метнул вопрошающий взгляд на кардинала, который кивнул и вместе с Чезаре двинулся к галерее. Мой брат бросил неласковый взгляд через плечо, а мы с Джованни пошли по утоптанной тропинке вокруг птичьей купальни.
Хруст гравия у нас под ногами громко отдавался в моих ушах. Поначалу я решила, что он принял мое предложение в буквальном смысле и проведет меня вокруг купальни, не произнеся ни слова. Но когда я посмотрела на него, он, казалось, жевал нижнюю губу. Его неразговорчивость ободрила меня. В конечном счете от его воли наш брак зависел не больше, чем от моей. Напротив, значительно меньше: я сомневалась, что его семья позволит ему меня отвергнуть.
– Мой господин не ожидал сегодня встречи со мной, – наконец сказала я.
Его глаза распахнулись. Я чуть не захихикала. Неужели он считал меня ребенком, не способным понять, что перед ним. Он поспешил покачать головой и пробормотал:
– Его высокопреосвященство и его святейшество сообщили мне, что я должен одеться получше и быть в саду к молитве шестого часа [30] . Но нет, я не думал, что мы встретимся сегодня. Мне сказали, что вы посмотрите на меня сверху. Только и всего. – Он помолчал немного, потом добавил: – Я здесь провел больше часа. Послушайте… – Он снял шапочку, и я увидела, что его волосы от пота прилипли к голове. На затылке они начали редеть, и без шапочки он выглядел на свои годы. – Я думал, что от жары упаду в обморок. Одежда такая… тяжелая.
30
Молитва
– Сожалею, что вам пришлось терпеть неудобства. – Я смотрела, как он отирает лоб. – Вы, вероятно, непривычны к нашему римскому климату. Сейчас только май, а подождите, что будет в августе – вот когда начинается настоящая жара. Все, у кого есть вилла в горах, уезжают туда, прежде чем налетят малярийные комары.
– Малярия? – Он уставился на меня. – От комаров?
– О да. Я не знаю точно, как это происходит. Только комары у нас почти круглый год из-за болот, а вот малярия не всегда. – Я пожала плечами. – Как бы то ни было, врач моего отца доктор Торелла – он еврей, который изучал медицину у мавров в Испании, так что поднаторел в лечении таких болезней, – считает, что некоторые виды комаров являются переносчиками малярии. Летом заболевают целые кварталы и…
По его лицу разлилась нездоровая бледность.
– Вам нехорошо? – Я остановилась.
Видимо, его недавно укусил комар.
– Никогда о таком не слышал. В Пезаро нет насекомых, которые переносили бы мор.
– Нет комаров? – Теперь мне не удалось сдержать смех. – Как повезло Пезаро! У меня волдыри от каждого укуса – кожа очень чувствительная. Но мором это назвать нельзя, в большинстве случаев все ограничивается жаром, а умирает редко кто. Разве что совсем маленькие или очень старые. Хотя приятного ничего нет. Один раз у моего брата Чезаре была малярия, он несколько недель с кровати встать не мог…
Я замолчала, поняв, что, с одной стороны, заболталась, а с другой – мои слова ничуть его не успокоили. Напротив, он, казалось, был готов сейчас же ускакать восвояси, подальше от комаров, и никогда не возвращаться.
– Причин для беспокойства нет. – Я похлопала его по руке. – Я уже сказала, сейчас только май и…
– К августу мы уедем. – Он отдернул руку, словно обжегся.
Я поморщилась. Это была моя ошибка. Мое предложение прогуляться уже выходило за рамки приличий, но прикасаться друг к другу до благословения священником… Вероятно, я выставила себя… чужеземкой из Испании.
– Наша свадьба состоится в июне, – сказал он. – Так что волноваться и в самом деле нет причин: к августу мы уже будем в Пезаро.
– Вот как.
Не стоило ему сообщать, что он заблуждается. Папочка никогда не отпустит меня из Рима. Ему еще предстоит узаконить направление Хуана в Испанию, то есть строго указать их католическим величествам на неподобающую задержку с выдачей грамоты на владение герцогством, хотя все и знали, что на самом деле папочка не хочет отпускать Хуана от себя.
– Вам понравится в Пезаро, – продолжил Джованни. – Он на берегу близ Фламиниевой дороги. У нас несколько превосходных церквей и пьяцца. Я владею палаццо, и у меня есть не менее удобный замок Рокка-Констанца, с четырьмя мощными башнями и рвом.
– У вас есть ров? И в то же время нет комаров?
Он напрягся.
– Большую часть года он сухой. А на зиму заполняется морской водой. Нам в Пезаро нет нужды в оборонительных сооружениях, потому что мы под защитой моего родственника Лодовико Моро, герцога Миланского, который пришлет армию, если возникнет необходимость. И я поклялся служить ему.