Принцесса Володимирская
Шрифт:
Дитрих вздохнул и прошел в двери горницы, которая была будто бы спальней в этой подставной квартире Шенка, где он приготовил эту западню.
Дверь заперли за спиной молодого человека, и Дитрих остался в темноте; он простоял несколько секунд, потом сел на попавшийся под руку стул и в полубессознательном состоянии подумал:
– Что ж это? Как все это сделалось? И что же будет? Неужели нам надо драться? Ах, Фредерика, если бы ты была здесь! Я тебе все сказал бы… Ты не допустила бы проливать кровь из-за этой женщины.
Дитриху вспомнилось лицо
– Но что же он говорил? Он только раздражал Шеля и усиливал его злобу. Он обвинял меня во всем пред Шелем?
Обдумав свою неожиданную встречу с прежним другом, Дитрих будто все понял.
Это западня, думал он. Шенк устроил это для нее… Или они вместе все устроили, чтобы свести его с Шелем. Им выгодно, чтобы был поединок. Они знают, что он хорошо владеет шпагой, а Генрих вовсе не умеет. Они надеются его рукой избавиться от ненавистного мужа, который теперь помеха во всем. Дитрих убьет его, волей-неволей защищаясь… И она будет вдовой, свободной…
– Так нет же! Этого не будет! – громко вымолвил Дитрих.
Между тем Шель был уже один в соседней горнице и, взволнованный, ходил из угла в угол.
Барон вышел тотчас на улицу…
Он поскакал к Алине обрадовать ее…
– Начало уже удачное, – сказал он шутя. – Конец представления на завтрашнее утро! Молитесь за… погибель его! А если можно, то и обоих…
Алина встретила эту весть спокойно и немного печально. Совесть ее шевельнулась.
Шенк тотчас же снова уехал за своими нанятыми джентльменами, чтобы все было готово к утру как можно ранее. С зарей он предполагал уже отправить в двух каретах всех четырех в местечко Батиньоль.
А в эти минуты случилось нечто простое, но что должно было погубить дальновидного Шенка и бессердечную женщину…
Барон слишком понадеялся на свою ловкость и хитрость. Будучи злым человеком, он слишком верил в безграничное и даже глупое добродушие других.
Дитрих, пролежав на диване часть времени в грустных, но спокойных размышлениях, встал, подошел к двери.
– Шель, – позвал он.
– Что вам? – отозвался тот резко.
– Последняя моя просьба!.. Последние мои слова до поединка… Умоляю об одном. Дайте огня. Дайте все нужное для письма.
– Кому? Ей? – рассмеялся Шель горько.
– Нет! Будь она проклята!! Я напишу письмо к человеку, которого… уважаю… Если я буду убит, вы возьмете его и передадите после моей смерти по адресу.
Шель не отвечал, но через минуту отпер дверь и, не подымая глаз на Дитриха, подал ему все просимое им.
Дитрих сел за стол и стал писать. Раза два слезы навертывались у него на глазах. Он писал всю ночь до зари…
XXVIII
Рано утром все было уже устроено, и барон предложил путешественникам двинуться в путь. Секунданты, прилично одетые на деньги, данные им Шенком вперед, в виде задатка, показались Шелю очень странными джентльменами.
– Точно переодетые
Но ему было не до того. Он сообразил и вспомнил за эту ночь, проведенную без сна, что Дитрих когда-то учился фехтовать и считался одно время в Дрездене знатоком дела, по крайней мере среди молодежи негоциантского кружка. Сам он никогда не брал шпаги в руки и не знал теперь, что он с ней будет делать, когда ее получит.
Шенк, плохо скрывая радость и удовольствие, проводил друзей своих до крыльца и простился. Он не желал себя подвергать подозрению, хотя бы и в косвенном участии в поединке.
– До свидания. Желаю вам струсить на месте поединка! – сказал он умышленно им в напутствие. – Я почти уверен, что вы как истые саксонцы как только скрестите шпаги, так и примиритесь.
И Шель и Дитрих удивленно поглядели в лицо барона. К чему и зачем было брошено им это оскорбление? Чтобы разжечь их злобу?
Слова эти, однако, породили иные чувства во врагах. Они вспомнили о том, что они соотечественники на чужой стороне и что какой-то проходимец неизвестной народности как бы посылал их на смерть. Уж очень он хлопотал для них…
Дитрих, давно понявший роль Шенка, отвернулся с отвращением, и на слова его «до свидания», обращенные лично к нему, Дитрих даже не ответил. Ему показалось, что в звуке голоса барона звучало: «Надеюсь, ты его убьешь, а не он тебя. Следовательно, мы еще увидимся».
Шель тоже смутно понял значение этого слова. Была минута, когда он готов был заговорить с врагом, прежним другом детства, и дать ему возможность все рассказать… А после этого бог ведает что могло бы произойти…
Но оба поединщика сели в разные кареты, каждый со своим секундантом, и кареты двинулись по указанию барона. Его напутственные слова должны были все-таки помешать немного врагам заговорить по приезде на место.
В маленьком местечке кареты остановились. Все четверо вышли и пошли пешком до ближайшего леска на холме.
Поединок продолжался недолго. Все в нем было странно, нелепо… Секунданты, оказалось, не имели понятия ни о чем… Шель тоже никогда не присутствовал даже на простом уроке фехтования.
Дитрих спокойно и бесстрастно руководил всем. Он выбрал место, велел секундантам смотреть в сторону от них, чтобы не было посторонних лиц. Затем он снял верхнее платье и предложил то же Шелю… Шель повиновался молча…
Недоразумение, и одно недоразумение руководило всем в несчастной встрече. Будто так суждено было! Шель теперь вдруг сообразил, что все подстроено врагами, чтобы его убить! Дитрих, вероятно, владел шпагой еще лучше прежнего, и поэтому он, Шель, конечно, немедленно будет убит им.
– Моя ненависть к тебе заменит искусство! – злобно подумал Шель, становясь пред врагом.
Они скрестили оружие… Чрез несколько секунд Шель опустил шпагу и быстро сделал выпад, налегая всем туловищем и намереваясь воткнуть ее в грудь противника, но уверенный заранее, что враг отпарирует удар. Но вышло иное!.. Страшное, будто неожиданное и непонятное!..