Принцип Домино
Шрифт:
– Так они нам и расскажут, – фыркнул Броуди.
– Вы – взрослые и умудренные жизненным опытом мужчины. Ну-ка, вспомните себя в двадцать лет? – напоминание об их амбициях в молодости свою роль сыграло.
Мужчины переглянулись и задумались, казалось, всего на мгновение. В их взглядах явно проскользнуло понимание и заинтересованность.
– Ещё как расскажут, – ответили они в один голос.
– Собираем информацию, кто какую найдет, и постараемся обсудить в ближайшее время. Договорились? – мужчины кивнули в ответ, и Эванс продолжила путь по коридору к своему рабочему месту.
Не успела девушка зайти в офис, как зазвонил телефон.
– Офис профессора Розински, ассистент Эванс
– Я тут подумал… Что если реорганизовать ваше Управление, объединить с мексиканским филиалом нашей компании и отправить вас всех на ПМЖ в Латинскую Америку? – голос с надменными интонациями не оставлял сомнений в личности звонившего.
– Мне не идёт загар, Лиам, – резко ответила девушка и повесила трубку. На препирательства не оставалось ни сил, ни времени.
Стол был завален бумагами настолько, что некоторые из них покрывал значительный слой пыли. Копаться в этом мусоре не было никакого смысла. Проще было отравить все прямиком в шредер или сжечь в мусорном баке прямо в холле возле лифта. Все шло к тому, что Управление по сопровождению научных проектов расформируют со дня на день. Как ни прискорбно было признать, но Кристофер абсолютно прав. Блестящий учёный профессор Розински свел на нет все былые достижения своим совершенно безграмотным руководством. Он дожидался выхода на пенсию и почивал на лаврах. Сложно винить в этом пожилого человека, достигшего всего своим трудом, но решать проблемы сегодняшнего дня приходится тем, кто остался на тонущем корабле. Госконтракт казался оптимальным решением всех проблем. На данный момент сгодился бы любой, хоть на производство тарелок для микроволновок или туалетной бумаги. Значит нужно найти, за что можно было бы зацепиться. Эванс решила посвятить свое рабочее время составлению отчёта по текущим делам и поиску идей для госконтрактов.
К вечеру от постоянного просматривания на мониторе компьютера таблиц с отчетами и подготовки наглядной информации по статистическим данным глаза начали слезиться, цифры набегали друг на друга, а строки с текстом сливались в черные полосы. В носу щипало от пыли, которую вечно некогда было убрать из-за завала бесполезных, но очень срочных поручений «ко вчера», а ушибленные колени и травмированная шея разболелись хуже некуда. На часах было уже начало десятого, и не было никакого смысла ехать ночевать домой. Проще было остаться на ночь в офисе, но тогда охранники ночной смены обязательно сообщат об этом начальнику службы безопасности, а тот сообщит Лиаму Ларссону. Меньше всего ей хотелось наблюдать его самодовольную ухмылку и слушать шуточки по поводу бессмысленности её ночных бдений на рабочем месте. Нужно было собираться и транспортировать свое больное тело домой, где она наконец-то сможет принять горизонтальное положение.
Воспоминания о вчерашнем происшествии не отпускали ее весь день, но в виду большой занятости по поиску и обработки информации для доклада, изучении отчетов о наиболее актуальных разработках для поиска правительственного контракта, все остальные мысли отошли на второй план. Сейчас, когда пора было возвращаться домой по тому же маршруту, воспоминания нахлынули с новой силой. Паника мёртвой хваткой вцепилась в горло и не давала вздохнуть, прямо как вчера в переулке. Собравшись с мыслями, девушка плотнее намотала шарф, погасила свет и вышла из кабинета.
Улица встретила её прохладным свежим воздухом, который был более свеж и чист в этой части города, чем в той, где она жила. Девушка направилась в сторону ближайшей станции метро и сделала глубокий вдох, чтобы насладится последними глотками прохлады, прежде чем спустится в духоту подземки. Страх начал постепенно подступать, заставляя ее озираться по сторонам. Несмотря
Девушка достала смартфон, которому, кстати, посчастливилось пережить вчерашнее происшествие, в надежде отвлечься от работы, и начала пролистывать новостные сайты. Через полчаса новости о политике уже наскучили, от новостей науки тошно было ещё с работы, про новости культуры не было смысла читать, так как даже сходить в кино времени не было. Спасение от скуки пришло из раздела о жизни знаменитостей. Не то, чтобы ее сильно интересовало, кто с кем развелся, женился, встречается, но в отсутствии собственной личной жизни оставалось только наблюдать за чужой. И главная причина просмотра этого раздела была старший брат Лиама.
Адам был не просто хорош собой, но и оказался весьма интересной личностью: умен, обаятелен, хорошо образован, общителен и уравновешен. Последние две черты характера полностью отсутствовали у его младшего брата. Лиам был интровертом со склонность впадать в крайности и объявлять вендетту по малейшему поводу. Причиной этого была куча комплексов на почве банальной зависти брату. Ли был на дюйм ниже ростом, не так широк в плечах и на фоне Адама казался щуплым, хотя мало кто не покажется щуплым на фоне почти двухметрового атлета, но этот вопрос Лиам словно специально игнорировал. Лиам был также хорош собой, но его черты были более мягкими, волосы чуть темнее, а глаза имели сероватый оттенок в дополнение к зелёному. Блеклая копия яркой картинки – сравнение, напрашивавшееся само собой, стоило этим двоим встать рядом.
Во время учёбы в университете Эванс видела Адама только пару раз, когда Лиам приглашал ее в гости в их семейный дом на берегу озера Мичиган. Ей удалась познакомиться с ним и даже перекинуться парой фраз. Конечно, общение со столь яркой личностью оставило неизгладимое впечатление в памяти юной девушки. Лиам каждый раз обижался, при упоминании о ее кратковременном общении с его братом, и стоило Эванс едва упомянуть Адама в разговоре, как Лиам хмурил брови и надувал губы, напоминая в такие моменты рыбу-ёж. Однажды он даже не разговаривал с ней пару дней и садился подальше на лекции. Такое поведение Лиама вызывало полное недоумение в их круге общения, но все объяснялось очень просто. Адам был гордостью и надеждой отца, а Лиам - утешением матери за долгое отсутствие близких рядом. Подобное отношение в семье вылилось в крайнюю обидчивость младшего сына и его проблемы с доверием, чем Адам умело пользовался. Это не было заметно на первый взгляд, но при длительном общении становилось предельно ясно, что Адам ещё и отменный манипулятор.
Теперь, когда она была знакома с Адамом ближе, и некоторое время выполняла какие-либо его личные поручения, у неё создалось впечатление, что Адаму доставляет удовольствие бесить младшего брата. Эванс часто выступала инструментом давления на Лиама для вывода его из себя. Каждый раз в нем пробуждались собственнические чувства и мальчишеская ревность, кричавшая: «Я первый её заметил!». Именно поэтому она и становилась объектом внимания Адама, когда других поводов вывести Лиама из себя не было. Даже сейчас, когда она и Лиам уже два года как не общались, разве что для получения очередной порции унизительных замечаний в ее адрес, Ларссон младший бесился при одном упоминании о ней. Видимо, теперь он решил винить её во всех своих бедах и из кожи вон лез, чтобы бы лишний раз насолить девушке. Сначала это начинало раздражать, затем бесить, а затем она начала это игнорировать. Так бывает, когда раздражитель действует слишком долго.