Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
— Раскрыли?
Он кивнул, пережевывая.
— Пацаны. Девятнадцать и двадцать два. Деньги на красивую жизнь! Знаете гадюшник на Петровской? Наплевано, накурено, смрад, в коктейли чего только не мешают…
— Двух барменов посадили, — вставил Азаров. — Санитарная инспекция кишечную палочку находила, закрывали, штрафовали — все равно помойка.
— А им — шикарный бар. Предел мечтаний! Таксиста трубой по голове — и в эту тошниловку, пойло через соломинку сосать! Притащили их в отдел, ведут себя нагло — нет, не были, у товарища музыку слушали… Ах, музыку? А пальцы на трубе чьи?
А
— Бар этот закроют со дня на день, мы внесли представление в исполком, — сказал я. — Ну а другие пацаны куда денутся?
— Проблема, — вздохнул Крылов.
— Да бросьте! — отмахнулся Полугаров. — Свинья везде грязь найдет. Вот это проблема. Я не видел грабителей, которые пошли «на дно» из-за того, что закрыта библиотека! Каждый сам выбирает дорогу. Посмотрят два одногодка какой-нибудь детектив и выйдут из кино с разными мыслями. Один решит: стану сыщиком — вон он какого бандюгу скрутил! А пока не подрос — в комсомольский оперотряд запишется.
А другой: «Гы-гы, как он его трубой по башке! И в бар — клево!» Да отпилит кусок трубы — и на остановку такси!
Роман так разгорячился, что даже дышал тяжело, будто только что гнался за злоумышленником с обрезком трубы в руках.
— Кстати, про выбор дороги, — вмешался Крылов. — На днях дежурил по отделу, заходит гражданин, рассказывает: сам он приезжий, в командировке, города не знает, забрел в парк, а там его окружила шпана, человек семь, с палками, камнями, и берут в оборот — давай деньги, часы, пиджак скидывай… Место глухое, гады эти пьяные, злые; видит он: дело табак. Деньгами и вещами не отделаешься, как бы на инвалидность не перейти…
Вдруг откуда ни возьмись четыре парня — трезвые, чистые, вежливые: в чем дело?
Ну, хулиганье на дыбы, мать-перемать, и тут, говорит, такое пошло-поехало, в жизни не видел. Как начали их эти ребята молотить! И руками, и ногами, да с прыжками, вывертами разными, только пух и перья полетели. Удар — копыта набок.
Какие там палки с камнями… Несколько минут, и все: трое по земле ползают, а кто уцелел — рванули как черт от ладана. А ребята вежливо поклонились — и в другую сторону.
— Здорово! — восхитился Полугаров и зачем-то сжал огромный кулак. — Кто же они такие?
Крылов развел руками.
— Этот командированный затем и приходил. Может, говорит, ваши ребята или знаете их, хочу, мол, руки пожать. Наверное, бывшие десантники или спортсмены.
Самбисты, дзюдоисты… Шли мимо и вмешались.
— Вот бы нам таких, — Полугаров любил смелых и сильных людей. — У них уже все четко определено, в бар да пивнушку их на аркане не затянешь.
— Вы, ребята, как канадские лесорубы, — улыбался Азаров. — Те в лесу говорят о женщинах, с женщинами — о лесе.
— Где ты видишь женщин? — с сожалением спросил Роман.
Азаров кивнул в сторону приближающейся официантки.
— Проголодались, мальчики, несу, несу горячее, пока зажарили, чтобы свеженькое, — ласково ворковала она, расставляя тарелки
Официантка еще раз ласково улыбнулась Азарову и старательно-грациозной походкой направилась к кухне, на отлете держа грязный пустой поднос.
— Прекрасный сервис в нашем общепите, — елейно проговорил Полугаров.
— Правда, Костик? Может, напишешь благодарность в книгу отзывов?
Азаров поморщился.
— У тебя сегодня перебор с остротами. Помолчи, хотя бы пока жуешь.
За столом наступила тишина, только позвякивали о тарелки ножи и вилки. Певица низким, чуть хрипловатым голосом повествовала о девушке, сообщавшей матери, что она влюбилась в цыгана по имени Ян. Девушка была примерной дочерью и подробно информировала родительницу о вкусах и запросах своего избранника. Ян оказался разносторонней личностью: он любил золотые кольца, дорогие шубы и вина армянского разлива. Н-да… То-то мама обрадуется!
— Это вам передали с соседнего столика, — на скатерть опустились две бутылки дорогого коньяка.
— Сразу отнесите назад! — резко бросил Крылов.
— Но…
— Немедленно! И больше не вздумайте передавать нам что-либо!
Официантка, обескураженно разведя руками, унесла коньяк.
— Это небось твои подопечные? — спросил Александр у Азарова.
— Да нет, — недоуменно ответил тот. — Моим я, видно, аппетит испортил, они сразу смотались. — Он кивнул на опустевший при нашем появлении столик у окна, за которым еще недавно гулеванили трое солидных мужчин с продувными физиономиями. — А больше знакомых лиц не видно.
— Однако! — Крылов покрутил головой. — И тут загадки.
— Да никакой загадки нет, — вмешался Роман. — Просто трудящиеся любят свою милицию.
Сказал он это очень серьезно, и оттого получилось особенно смешно. Впрочем, загадка вскоре разрешилась. Мы заканчивали ужин, ожидая, когда принесут кофе.
«До-ро-ги длин-ной стрела по сте-пи про-легла, как слеза-а по щеке-е-е, — брюнетка на эстраде выводила слова медленно, как бы по слогам, но постепенно набирала темп и начинала пританцовывать все быстрее и быстрее, разворачиваясь на месте так, что шнур микрофона черной лентой метался вокруг нее. — …И только цокот копыт, только песня летит о замерзшем в степи ямщике-е-е!»
Из-за столиков поднимались пары и выходили на танцевальную площадку под сплошную россыпь хрустальных многоцветных светильников. На плечо легла чья-то рука, я скосил глаза и увидел тонкие пальцы, на безымянном отблескивал золотой перстень с красным камнем.
— Можно вас пригласить?
Сзади стояла Марочникова. Обернувшись, я сразу охватил ее взглядом. Красивое синее платье, кажущаяся простота которого не могла ввести в заблуждение относительно его цены. Высоченная шпилька, создававшая впечатление, что она приподнялась на цыпочки. Чуть больше, чем следует, косметики. Надо сказать, что в освещении и обстановке вечернего ресторана она выглядела очень эффектно и уже не казалась пустенькой куколкой. Так меняется тусклая елочная игрушка, извлеченная из картонной коробки и водворенная на свое место среди праздничной хвои, украшений, блесток «дождя» и разноцветных лампочек.