Принцип жирового тела
Шрифт:
– Теперь надо сильно, очень сильно! Алеша, будьте мужчиной, сильным мужчиной! Сделайте это свирепо и решительно!
Я глубоко вздохнул и начал неистово работать тазом, Ольга возвращала мои движения с той же бешеной силой. В какой-то момент я почувствовал, что Ольга дышит в такт нашим возвратно-поступательным движениям, я прижался к ее лицу, впился губами в ее рот, глубоко погрузив язык Ольге между зубами, и задышал носом, синхронно с ней. Дышать сразу стало намного легче и приятней, наше дыхание слилось, и было ощущение, что наши тела тоже полностью слились, и я перестал отличать, где Ольгино тело, а где мое. Так продолжалось еще какое-то время, во все возрастающем темпе, и неожиданно мой глубоко погруженный в Ольгу утенок почувствовал,
Через какое-то время наши сердца умерили свой неистовый бег, дыхание успокоилось, и наши горячие тела тоже немного остыли. Мы лежали молча, спокойно и отрешенно. Я неожиданно почувствовал себя как в далеком детстве, как будто родители только что положили меня в кроватку, взяв перед этим на руки и приласкав. Все лишнее, тягостное, раздражающее ушло из моего внутреннего мира, мне казалось, что он вдруг странно уменьшился, что все тяжелое и враждебное, что произошло со мной за эти годы, произошло вовсе не со мной, а с кем-то еще. Исчез тяжелый внутренний камень, который я носил в своей душе много лет, уже почти и не ощущая его тяжести из-за этой многолетней привычки. Каким-то непостижимым образом я знал, что этот камень обязательно вернется на положенное место, и вернется очень скоро, но в этот момент я не хотел об этом думать и наслаждался только чудесным ощущением покоя и умиротворенности. Судя по Ольгиному выражению лица, она переживала то же самое. Так прошло минут десять.
– Алексей Валерьевич - негромкий, чуть-чуть сипловатый Ольгин голос неожиданно разорвал окутавшую нас тишину - Я вижу, вам сейчас хорошо со мной, но скоро вы меня проводите в отделение, умоетесь, придете в себя, и наверняка будете думать, что я ужасно испорченная дама. Соблазнила молодого врача. Можно сказать, почти изнасиловала. К вечеру вы будете думать, что я - нимфоманка и монстр и начнете меня бояться. Ведь правда, я права?
– Нет, Оленька, я так думать не буду - твердо сказал я.
– А почему не будете? Вы знаете, ведь у меня в этой больнице ужасная репутация! Вообще, у меня везде ужасная репутация. Так почему вы так уверены, что не будете обо мне плохо думать, Алешенька?
Ольгин глубокий и значительный взгляд куда-то исчез, и она теперь теперь глядела на меня искоса и с прищуром, как будто хотела подсмотреть, что у меня в голове.
– А потому не буду, Олечка, что Вы меня рисовали целых полчаса, и нарисовали просто великолепно. Я, признаться, потрясен вашим талантом. И еще знаете, Оленька, я ведь знаю, как женщина себя ведет, если она просто хочет использовать мужчину, я однажды побывал в такой ситуации. Она тогда ведет себя совсем по-другому.
– А как я вела себя? Я хоть вообще Вам понравилась?
– Оленька! Вы вели себя очень искренне. И вообще вы потрясающая женщина!
– Спасибо, Алешенька!
– Ольга коротко чмокнула меня в нос и потерлась щекой о мою щеку как кошка - Я уж думала, что так и не дождусь комплимента - Ольга сипловато хихикнула, и это хихиканье вдруг перешло в чуть слышный глубокий грудной смех, а смех неожиданно перешел в плач.
Ольга
– Оленька, Вам плохо?
– Алеша, какой Вы смешной, глупый человечек! Я плачу от того, что мне с Вами хорошо. Бедный вы бедный! Вы совсем не знаете женщин! Подайте мне, пожалуйста, мой халат. И между прочим, сколько времени? Пора возвращать заключенную в ее камеру.
Я посмотрел на часы, быстро оделся и оглядел Ольгу. Мне показалось, что она чертовски похорошела, как-то вдруг посвежела, ее серо-зеленые глаза излучали какое-то таинственное свечение, и даже уголки рта, которые раньше были несколько опущены, приподнялись и расправились. Нет, Ольга совсем не улыбалась лицом, но казалось, что она улыбается какой-то тайной внутренней улыбкой, и эта скрытая внутри улыбка слегка просачивается наружу через невидимые щелочки. Ольга подошла к двери и отперла ее аккуратно и беззвучно. Теперь и на ее лице появилась легкая, чуть ироничная улыбка.
– Ну все, Алексей Валерьевич, я оставляю Вам легенду прикрытия - она указала рукой на рисунок - и смею надеяться, приятные впечатления на остаток дня. Мне было с Вами очень хорошо, спасибо Вам!
– и Ольга легко шагнула в коридор и двинулась по направлению к отделению. Я шел следом за ней.
– Оля, вы разве не хотите меня больше увидеть?- как-то испуганно спросил я.
– Вообще-то мужчины обычно сами выражают желание и готовность вновь увидеть даму - невозмутимо ответила Ольга - Но поскольку Вы очень мало общались с женщинами, я прощаю Вам бестактный вопрос и возвращаю его Вам. Алеша, Вы хотите меня видеть?
– Конечно, Олечка, конечно хочу!
– Ну вот и ладушки - ответила Ольга - Палату мою Вы знаете, адрес мой есть в истории болезни. Диагноз и все прочее тоже - тут взгляд Ольги помрачнел, голос ее стал глухим, и в нем прозвучала горечь.
Мы подошли к двери Ольгиной палаты, в коридоре было пустынно и мрачно. Я отпер дверь трехгранником, и тут Ольга огляделась по сторонам и тихо сказала:
– Алешенька, нагнитесь ко мне, я хочу оставить Вам кое-что на память. Я наклонил голову, и Ольга поцеловала меня своим, уже хорошо мне знакомым, мягким нежным поцелуем, и вдруг в конце этого короткого поцелуя она неожиданно и остро прикусила мне губу.
– Ну вот, теперь Вы мой, я Вас пометила - Ольга опять глянула на меня своим насмешливо-торжествующим взглядом, прощально и нежно провела рукой по моей щеке и нырнула в палату. Я не стал туда входить, а просто закрыл дверь снаружи, запер ее трехгранником и побрел в ординаторскую.
Во рту у меня был соленый привкус. Я провел пальцем по нижней губе и посмотрел на него. Палец был слегка красный от крови. Я слизнул с пальца кровь, и от этого прикосновения собственного языка к пальцу и от вкуса крови во рту у меня вдруг пошли мурашки по коже и сердце сладостно защемило, словно Ольга была все еще рядом. Я зашел в ординаторскую и закрыл дверь. Как всегда, мне предстояло обдумать то, что произошло. Такой был в моей жизни заведенный порядок.
Но посидеть и подумать мне не пришлось. Меня вызвали по телефону в приемное отделение и попросили помочь. Там неожиданно привезли партию больных из межобластной больницы для временного размещения в нашей больнице, в связи с только что происшедшим у них пожаром. Все больные были мужчины: пожар был в мужском корпусе. Часть прибывших больных должна была пойти в наше отделение. Вот их-то я и явился описывать. Рядом сидели еще два наших врача, срочно вызванных из дому по телефону.
Больных, напичканых на дорогу нейролептиками, по одному выводили из автобуса в приемный покой, я смотрел этапный эпикриз, наскоро написанный на бланках межобластной больницы чудовищным врачебным почерком (как курица лапой), коротко описывал статус при поступлении, и санитарочки уводили больных в лечебные корпуса.