Принципы и несчастная гордость
Шрифт:
Я нервно тереблю телефон в руках. И понимаю, что главного то я так и не узнала. Может мама и хочет мне рассказать именно про конфликт?
– Я даже не знаю. Не удобно как-то.
– Чего не удобного? Мы все взрослые люди. Я все понимаю. Оставайся. Ну куда ты поедешь на ночь глядя?
Я сомневаюсь и думаю что делать. Я понимаю, что, наверное, это слишком поспешно. Все это спонтанное знакомство и тем более ночёвка. Но самое удивительное, что в глубине души мне хочется остаться. Хочется пойти на сумасшедший шаг и выяснить все про Рому.
– Не знаю. Я подумаю.
В глубине души я уже согласилась остаться и поэтому, вместо вызова такси, пишу маме сообщение о том, чтобы она не переживала за меня.
Мы проходим в зал и сперва в тишине убираем со стола. Я помогаю Надежде Андреевне убрать посуду на кухню. Там уже трудится папа. Он споласкивает ее и ставит в посудомоечную машинку. Работа у них слаженная и быстрая, видимо уже такая традиция. Про себя я улыбаюсь и отмечаю, что мне нравится семья Ромы.
Наконец, когда все убрано и сделано, папа, пожелав нам спокойной ночи, уходит спать, а мы остаёмся одни на кухне.
Надежда Андреевна наливает нам по кружке ароматного фруктового чая, и мы рассаживаемся за круглым столом.
– Анечка, я хотела с тобой поговорить. О Роме, – начинает Надежда Андреевна, тяжело вздохнув.
– Хорошо, – я киваю и, с замиранием сердца, готовлюсь ее выслушать.
– Наш Ромка ушел из дома и уже с сентября не живёт с нами. Все дело в армии.
– В армии? – удивляюсь я.
– Да, – кивает женщина, болезненно улыбнувшись. – Этим летом его должны забрать в армию. И он очень надеялся, что мы откупим его. То есть подделаем документы, поможем, и его не заберут. Анечка, он не хочет служить. Вот в чем вся проблема! Понимаешь?
– Понимаю, – говорю тихо, сама при этом впитываю каждое слово, боясь упустить важный момент.
– Хорошо, что ты понимаешь. А вот Рома не понимает, и не хочет нас понять. Когда я это услышала, я чуть в обморок не упала. Во-первых, это настоящий позор для нашей семьи. Мы военные не в одном поколении. И мой отец, если был бы жив, я думаю, выпорол его за такие слова. Мне нелегко далось его решение поступить вместо военной академии в простой институт. Мы с Семёном были против, но все же пошли ему на встречу. Одобрили его выбор. А он? Он заявляет, что не хочет служить!
Она замолчала, а я не верила в услышанное. Армия. Ромку заберут в армию? А я ничего не знаю. Совсем я ничего не знаю про него, и про его семью. Семья большая, но как оказалось это не гарантия идиллии.
И сейчас я взглянула на его семью другими глазами. Семья военных, и у них скорее всего куча связей, и они могли Ромке помочь. Но они не стали этого делать. Не знаю, почему Рома не хочет идти в армию, но, по-моему, со стороны родителей это немного странно и возможно даже жестоко.
– У военного много привилегий: статус, льготы, высокая зарплата, квартиры. А кем он станет сейчас? Будет работать за тридцать тысяч? Разве это зарплата для мужчины? Мои старшие сыновья устроились очень хорошо. У Игоря две квартиры. А у Степана здесь дом. Да и мы всегда жили хорошо. Пенсии отличные. Но Ромка выбрал другой путь, – продолжала Надежда Андреевна.
–
– Да. Ромка упрашивал, чтобы мы помогли ему «откосить» как это сейчас принято называть, от армии. Но мы, конечно, не стали ему помогать. Это уголовное дело! И позор для нашей семьи! Где же это видано, чтобы в семье военных сын боялся армии? Это немыслимо! Да, у нас есть связи, и мы, несомненно, могли бы это сделать. Но с отцом решили, что Рома должен пройти эту школу. А он? А он ушел и сказал, что сам справится и будет теперь жить один. Вот так.
– Понятно. Я этого не знала, – почти шепотом бормочу, шокированная ее словами.
– Не знала про армию?
– Я не знала про то, что он с семьёй не общается.
– Ну это и не удивительно. Он всегда был скрытным. Он ушел, ничего нам не сообщив. Где живёт? С кем? Мы не знали. Вскоре нам удалось через друзей его найти. Но это только спровоцировало новый конфликт. И он снова переехал. Сейчас мы не знаем, где он даже живёт. Он не звонит и не пишет. В общем, прекратил все общение с нами. И сейчас я не знаю, что делать. Хотела тебя попросить поговорить с ним. Попросить его, чтобы он вернулся в семью. Или хотя бы изредка звонил. Ты его девушка и сможешь на него повлиять.
– Ммм. Не знаю даже, – не стала лукавить я.
Ведь я и правда, не уверенна в этом. Да и не девушка я ему.
– Хорошо. Давить я на него не хочу, но надеюсь на твою поддержку. Поговори с ним. Пусть возвращается домой, мы ему всегда рады. Его никто не прогонял. Сейчас живёт не понятно, где, ест не понятно что. Конечно, с утра мы с ним сами поговорим, но все же.
Я начинаю дико нервничать. Черт. Ромка меня убьет, когда встанет. Если у него такой серьезный конфликт с родителями, я думаю, он будет не рад проснуться в этом доме. Да и не смогу я на него повлиять. Ведь если бы он сам хотел помириться, давно бы уже пришел и поговорил с родителями.
Может лучше ехать домой?
– Ну что, Анечка, та поговоришь с ним? Я могу рассчитывать на твое участие? – Надежда Андреевна испытующе смотрит на меня.
– Я постараюсь, – произношу неуверенно, взвалив на свои плечи тяжёлый холодный груз предстоящего разговора.
– Вот и хорошо! Спасибо, – Надежда Андреевна тепло улыбается.
И всё-таки я не до конца понимаю свое отношение к ней. Она милая и добрая и действительно переживает за сына. Но в то же время мне обидно за Ромку. И эта ноющая какая-то колючая, неуютная обида искажает все восприятие и портит общее впечатление.
Рома не обязан жить по уставу своих родителей, и он имеет полное право выбрать свой путь. Задача родителей помогать своему чаду и защищать его. А не навязывать свои морали. Статус военного – это не только: квартиры и льготы, но и особый образ жизни. И далеко не каждый готов его принять. И здесь я на стороне Ромки.
Мы сидим ещё немного в молчании и допиваем чай. Сомнения в том, чтобы остаться на ночь испаряются без следа под натиском нахлынувшей на меня информации. Утро для Ромы будет точно нерадужным. И возможно ему понадобиться союзник.