Принципы
Шрифт:
Все понятно. Ну ничего, я и не рассчитывала на многое. Депутат Некрасов меня не удивил. Я потянулась за пультом.
– Вы имеете в виду, открытие сети реабилитационных психологических центров? – спросил ведущий. – Расскажите об этом нашим зрителям.
– Хорошо. Тем более, я входил в депутатскую рабочую группу по этому вопросу. Это национальный проект, финансируемый из государственного бюджета, для преодоления последствий тех страшных событий… – он печально вздохнул. – Так, подождите.
Я уже собиралась выключить телевизор, но вместо этого добавила на пульте немного громкости. Неужели?
– Вы знаете, это уже мой рефлекс как политика, –
Он пожал плечами, показывая, что ему искренне жаль. Как ни странно, ответ Некрасова меня вполне удовлетворял. Я и сама устала биться в эту стену.
– У нас пока нет новых звонков?
– К сожалению, нет. Граждане, не бойтесь, – как-то беспомощно попросил ведущий.
Похоже, я оказалась их единственным зрителем сегодня. Кто вообще смотрит сейчас телевизор, тем более местное телевидение.
– Раз так, я бы хотел дополнительно обратиться к Елизавете Ивановой – если у нее будет желание или служебная необходимость взять у меня интервью, я с удовольствием отвечу на все ее вопросы, сколь угодно неприятные. Можете не спешить, продумайте, что будете спрашивать. Предложение бессрочное.
– Отлично, у нас есть новый звонок, – обрадовано воскликнул ведущий. – Говорите, вы в эфире.
Далее последовала жалоба какой-то бабушки на управляющую компанию – никак не могут заменить старый проржавевший мусорный контейнер во дворе. Прозвучали толковые встречные вопросы Некрасова – это его стихия. Уточнил, разъяснил, предложил шаги по решению проблемы. Как рыба в воде.
Так и должно быть. Он местный депутат, для этого и выбирали.
В Иркутске всем плевать на проблемы Энска, на эту боль, на эту память. Увы, но плевать уже многим и в Энске. Жизнь продолжается, да?
По крайней мере, до пятницы, когда выйдет моя статья. Надеюсь, хоть кто-нибудь проснется.
Я снова убавила звук до легкого фона, но вернуться к работе не удалось. Статья в основной своей части была готова, оставалось проверить, выровнять стилистически, сократить излишний текст – есть у меня грешок, наливаю слишком много «воды», но стараюсь исправиться.
Пальцы без движения висели над клавиатурой. Затем постучали об стол. Мой пустой взгляд никак не мог уцепиться за строки и начать вникать в написанное. Никак не могла отвлечься от посторонних мыслей.
У меня на этой неделе так много событий.
Ещё депутат позвал на интервью. Выложим в интернет, у журнала есть свой канал, и даже какие-то просмотры. Новый формат СМИ – вскоре даже телевизор начнет жить своей жизнью, выходя в интернет вместо приема телеэфира, а профессиональные студии будут конкурировать с бесчисленной армией различных обзорщиков и блогеров – и не факт, что выиграют конкуренцию. Если мое интервью будет достаточно профессиональным и соберет большое количество просмотров, ко мне будут обращаться и более серьезные люди. «Острые вопросы с Елизаветой Ивановой». Боже, как пошло это звучит… Нет, ну его, этот интернет, лучше пусть будет журнал, как в старые добрые.
Подумав, я решила обязательно взять интервью у Некрасова. Чем-то он меня зацепил.
Конец рабочего дня. Общение с близкими уже было, теперь душ. Повторяющиеся действия рутинизируют жизнь. Но мы рабы своих привычек, как и своих чувств. Рутина – неизбежное следствие порядка. Порядок лучше, чем хаос.
Как только легла в кровать, почувствовала наступление апатии. Заряд интереса, вызванный работой над делом, уже начинал иссякать. Так быстро… Неужели это возраст? Нет, это что-то другое. Это пустота у меня внутри. Если не кормить ее дофамином, она начнет питаться мной.
Когда я дома, в семье, мне удается отвлечься. Но, оставаясь в одиночестве, я порой хочу быть поглощенной ею до конца. Остаться в нигде навсегда, как будто меня и не было. Может, сегодня обойтись вообще без снов? Выключить себя хотя бы на одну ночь…
Нет уж, Лиза! Я собралась и отругала себя за малодушие. У меня есть важное, по-настоящему важное дело. Так что сон у меня будет, и не простой, а осознанный – попробую взглянуть на эти преступления другим, свежим взглядом. У меня еще будет возможность себя пожалеть и ощутить сладость забытья. Но сегодня это время еще не пришло.
IV
Открыв глаза, я оказываюсь в удивительном и совершенно неожиданном для себя месте. Да, Дмитрий Ростовцев здесь, как я и хотела. Но в таком образе… Иногда сны подкидывают сюрпризы.
Закинув ноги на мой стол и откинувшись назад на стуле напротив, Дима внимательно меня изучает. Он черно-белый, как и вся обстановка вокруг. На расстоянии вытянутой руки я вижу раздражающие меня аккуратные лакированные ботинки.
Я сразу спихиваю их вниз. Ростовцев выпрямляется на стуле и вальяжно закидывает ногу на ногу. На нем одеты черные, гладко выглаженные брюки, белая рубашка с тонкими вертикальными серыми полосами, черный галстук и подтяжки. Пиджак повешен на спинку стула. Под плечом располагается черная кобура с большим револьвером.
В пепельнице на столе прямо передо мной дымится сигарета, дым от которой застилает белыми клубами окружающую обстановку. Рядом початая бутылка виски и небрежно брошенный пистолет, совсем маленький, меньше ладони. Видимо, мой.
– Лиза, что мы здесь делаем? – спрашивает Ростовцев.
– Мы собираемся расследовать убийства, – отвечаю я, стараясь своей интонации воодушевить Диму.
Мне все равно, что это звучит глупо и самонадеянно. Это моя голова и мой сон – что хочу, то и делаю.