Принципы
Шрифт:
Прозвучало крайне двусмысленно. Очевидно, так и было задумано.
Дима ничего ему не ответил. Помог мне подняться.
– Что вы с ней сделали? – спросила я у майора.
– Применил немного малоизвестной, но эффективной психотехники. Не смогу объяснить, это нужно прочувствовать.
Какая такая психотехника? Что за чушь? Но пояснять он, очевидно, ничего не станет. По крайней мере, при Ростовцеве.
– Вы ранены, – сказала я.
– Есть такое. Но можете не
Теперь, когда опасность миновала, я увидела совсем другого Родионова – рассудительного, спокойного. Ничего общего с человеком, который направлял мне в лицо пистолет еще вчера.
Но Диму, похоже, интересовало другое. Как будто эти способности Родионова – какая-то мелочь.
– Она долго будет такой? – спросил Ростовцев.
– Если я ей не помогу, то очень долго. До конца своей жизни, если точнее. Потому что я не буду ей помогать.
– Саша, мне нужно поговорить с ней. Наедине.
– Посмотрим, получится ли, – усмехнулся Родионов.
– Ты же… Ты же не хочешь убить ее?
– Очень хочу. Но кто я такой, чтобы преступать закон, Дима? Заслуживаю ли я права судить?
– Заслуживаете, – сухо ответила я, сжав пересохшие губы.
– Правда? Любопытно… Но все же, я не вправе. Я не испытывал такого ужаса, как все эти женщины. Вот вы, Елизавета Лазаревна, другое дело. От ужасной и мучительной смерти вас отделяло несколько минут. Вы храбро боролись, но ваша попытка спастись провалилась… вы сполна хлебнули отчаяния. И сейчас, – Родионов повернулся и указал ножом в сторону Точилиной, – это животное находится в вашей власти.
– Лиза, не надо. Не слушай его. – Дима обратился ко мне, понимая, куда клонит Родионов. Я тоже это прекрасно почувствовала.
– Что вы посчитаете справедливым для этой женщины? Какой приговор вынесете?
Вот и прозвучало это холодное и страшное слово. Приговор.
Я холодно посмотрела на Точилину, и вдруг меня осенило. Я поняла, что она делала, какой смысл был в ее действиях, как именно она подбирала жертв. Всех этих женщин, независимо от их возраста, внешности, замужнего статуса и количества детей, объединяло одно – они были счастливы. В их глазах на фотографиях была сама любовь, все они были воплощением триединой женственности – чьи-то матери, жены, дочери. Точилина не была сумасшедшей – по крайней мере, в смысле невменяемости. Она будто забирала у них то, что не имела сама. Совершая это омерзительное действие, она словно оскверняла их души. Зло, как оно есть – внешне привлекательное
Передо мной словно наяву пронеслись все образы, все слезы осиротевших детей, ослепших от горя матерей, овдовевших мужчин… Что там говорил Макс? Пусть рука моя не дрогнет… В данном случае не дрогнет голос. В покрасневших от ярости глазах сами собой всплыли строки Книги. Завета моего народа. И я ответила Родионову:
– «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти. Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб, как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать». Левит, глава двадцать четвертая, стихи семнадцатый, девятнадцатый и двадцатый.
Когда я читала Библию последний раз? В четырнадцать?
– Интересно… – задумчиво сказал Родионов. – Ветхозаветный подход. Уважаю.
Он быстро подошел к Точилиной, присел на одно колено, свободной рукой прижал ее голову к полу и с размаху засадил ей нож прямо между ног.
Анна глухо завыла в полотенце, заткнувшее ей рот, и бешено задергала ногами. Казалось, ее глаза сейчас вылезут из орбит. Никогда не видела, чтобы кому-то было настолько больно. Меня замутило и даже злая мысль, что я могла бы оказаться на ее месте, не заставила меня собраться. Скорее наоборот. Я не выдержала, меня согнуло пополам и вырвало.
– Господи, Саша… – прошептал Ростовцев.
– Какие все чувствительные, – с насмешкой сказал майор. В его голосе не было ни намека на гнев. – Я сделал ровно то, о чем она меня просила, – он кивнул в мою сторону. – В точности.
– Добей ее, – умоляюще попросил Дима.
– Уверен? Ты вроде хотел ее о чем-то спросить. Теперь она нам все расскажет.
– Пожалуйста.
Родионов пожал плечами.
– Ну ладно, как скажешь.
Он рывком перевернул Точилину на спину, сел ей на грудь и сжал шею своими сильными руками. Родионов душил ее без ненависти. Лицо его выражало презрение и равнодушие. Словно он собирался шлепнуть тапком таракана. Через минуту все было кончено.
X
После недолгих обсуждений майор следственного комитета Александр Родионов и внештатный сотрудник полиции Дмитрий Ростовцев пришли к соглашению, как именно стоило представить дело. Я решила довериться профессионалам – кому еще фабриковать улики и путать следствие, как не им? Так что я просто слушала молча, стараясь запомнить подробности и лишний раз ни о чем не спрашивать.
Конец ознакомительного фрагмента.