Принципы
Шрифт:
Моя собеседница чуть раскинула руки, предлагая обняться. Я приняла эту бессловесную просьбу и подалась навстречу.
Но вместо объятий мне в лицо резко прилетел ее кулак, и удар этот был настолько сильным, что сознание выключилось еще до того, как я успела почувствовать боль.
VIII
Мне с трудом удается очнуться, но, к сожалению, это происходит не в домике Ростовцева. Мне неясно, почему состояние отсутствия сознания перетекло в осознанный сон. С другой стороны, столь жуткого жизненного
Я пытаюсь вернуться в свое тело, но у меня ничего не получается. При попытке сконцентрироваться на пробуждении мысли расплываются и тонут в где-то в пустоте. Словно меня отключили от системы контроля собственным телом. Ничего не могу поделать.
Чтобы успокоиться, я смотрю в черное небо, и оттуда начинают медленно падать крупные редкие снежинки. Бриллиантовая россыпь звезд заманчиво мерцает сквозь бесконечность космического пространства. Мне приходит мысль слетать когда-нибудь в космос во время сна. И тут же холодом приходит осознание: «когда-нибудь» может уже не наступить. Возможно, я уже не смогу с этим ничего поделать. Я рывком сажусь и оглядываюсь.
Хотя я сижу в снегу, мне совершенно не холодно. Возможно, спасает одежда – я почему-то одета в мешковатый ватник времен Великой Отечественной. На голове – ушанка с красной звездой, на ногах – валенки, руки – в серых вязаных варежках, на груди – ППШ на ремне. В высшей степени неожиданный образ.
– Собираешься дать отпор настоящему злу? – до меня доносится иронично-печальный голос, который я ни с чем не перепутаю. Мне нужна помощь… надеюсь, Максим сможет ее оказать.
Он сидит напротив, и нас разделяет слабый костер. На нем нет военной формы, он одет в какой-то охотничий костюм, вроде бы это «горка». Макс подкидывает в огонь несколько небольших веток, которые пламя радостно съедает, чуть усиливая освещение. На лицо моего друга падает зловещий красный отсвет. Максим смотрит на меня с грустью.
– Хотела бы я иметь возможность дать отпор… – отвечаю я. – Я ошиблась, Макс. По-крупному, по-настоящему. Так ошибаются саперы.
– Ты в опасности? – встревоженно спрашивает он.
Я киваю.
– В смертельной. На самом деле, меня могут убить в любую секунду. Каждое слово может стать последним.
– Черт… Прости, Лиза. Я не могу тебе помочь, ты же понимаешь. Ты должна проснуться.
– Думаешь, я не пробовала? Я думаю, что могу быть в коме.
Макс отводит глаза и смотрит в землю. Говорит себе под нос:
– Ты рассматриваешь вариант отпустить.
Он не спрашивает. Он утверждает. Разумеется, он в курсе моих мыслей. Он – это я.
– Что? – я делаю вид, что не поняла.
– Ты слышала.
Я задумываюсь. Если рассуждать здраво, пробуждение может не принести мне радости. Возможно, я буду даже молить о смерти. Насколько ли велик шанс вырваться? Есть ли он вообще? Может, стоит раскрыть объятия окончательной тьме?
– Да пошла ты, Лиза!
Чему он возмущается?
– Делаешь вид, что забыла о детях. Что не мечтаешь о внуках. Будь честной сама с собой. Ты хочешь
– Иногда я не знаю, Макс…
– Я знаю. Мою подругу не сломала даже смерть любимого человека. Борись! Пытайся снова! Изнутри своей головы ты точно ничего не сможешь сделать.
Я стараюсь, но ничего не выходит. Словно я застряла в этом черном зимнем лесу, сидя у затухающего огня. Я решаю узнать у Макса то, о чем он никогда не говорил при жизни. В свое время я построила кучу гипотез на этот счет. Интересно, какую из них я услышу в ответ.
– Помнишь, в девяносто девятом, ты говорил, что мог погибнуть?
Он кивает и одновременно возражает:
– Какое это имеет значение сейчас, спустя тринадцать лет?
Снова ошибается в счете. Как всегда.
– Я хочу знать, что тогда случилось. И как ты справился. Если я проснусь, попробую применить твой опыт.
Интересно, какие советы мне подкинет тульпа?
Он колеблется несколько секунд и говорит:
– Опасность была сосредоточена в одном человеке. Мне пришлось вступить с ним в схватку и убить его.
Я подсознательно боюсь этого признания. То, что мой друг – самый настоящий убийца, это один из моих самых больших страхов. Насилие мне омерзительно.
– Без этого можно было обойтись?
– Пожалуй. Но, оказавшись в стрессовой ситуации, я сделал несколько ошибочных шагов. Неправильно понял, что должен делать. Так что с какого-то момента это противостояние стало неизбежным.
Это звучит очень похоже на мой случай.
– Что ты испытал, когда убил человека?
– Спрашиваешь, потому что думаешь, что тебе придется поступить так же?
Киваю.
– Мне это понравилось, – говорит Максим, глядя мне в глаза.
Ничего себе откровения.
– Максим, я в это не верю. Этого не может быть. Я тебя знаю.
– Хорошо ли знаешь? Возможно, ты видишь только то, что хочешь видеть? Я знаю, что правильно и неправильно, знаю, что хорошо, а что плохо. Я всегда старался слушать голос разума и поступать по совести. У меня есть совесть. Но знаешь, подруга… сердцем я всегда тянулся к злу. Я считаю его притягательным, естественным, созвучным моей природе. Возбуждающим и радостным, дарящим чувством подлинной свободы и абсолютной власти. И хотя я отнял чужую жизнь по велению долга – как я его понимал, в этот момент я получил самое настоящее наслаждение.
Слышать подобное от лучшего друга предельно отвратительно. Настоящий Максим был совсем не таким. Тульпа продолжает:
– Мой опыт тебе не годится. Тебе даже Гитлера будет тяжело убить. Насколько плох человек, от которого исходит опасность?
– Это женщина. Возможно, в сговоре с ней действует еще кто-то. Точно не знаю. Но в любом случае – это очень плохие люди. Вроде Чикатило.
– В таком случае, я дам тебе простой совет. Ищи возможность и если она представится – действуй без колебаний. Пусть в нужный момент рука твоя не дрогнет, и разум будет холоден. Подави эмоции и ни о чем не жалей. За таких людей Бог с тебя не спросит.