Принуждение к миру
Шрифт:
– Ты просто ленишься, – похлопал его по спине Доктор. – Все вы, хохлы, ленивые.
– А то вы, москали, трудолюбивые, – вскипел Хохол.
– Врежь ему, – посоветовал Нос, неодобрительно глянув на Доктора. – Националист нашёлся. Сравни свои белые ручки с руками Сергеича. Ты ещё пешком под стол ходил, когда он баранку крутил.
– Прекратите, – устало поморщился Тарасов. – Не хватало, чтобы вы тут передрались.
– А чего он насмехается? – буркнул отходчивый Хохол.
– Я же пошутил, – примирительно сказал Доктор.
– Шутник хренов! Ещё раз
– Отставить, я сказал! – Тарасов бросил последний камень за гребень кратера, выпрямился. – Кто у нас дежурит сегодня?
– Я, – сказал Хан.
– Марш в лагерь, готовь ужин. Мы подойдём через полчаса.
Хан отряхнул комбинезон, подхватил свой «винторез», с которым не расставался с момента нападения на них «засланцев» Тивела, и вылез из ямы наверх, растворился на фоне лесных зарослей.
Тарасов, который также носил оружие с собой, в том числе – экспроприированную у киллеров снайперскую винтовку, хотел было дать команду продолжить расчистку завала, и в это время из лагеря в кратер прилетел щелчок выстрела.
Мгновение все прислушивались к наступившей пронзительно прозрачной тишине, затем бросились наверх, на вал кратера, приникли к иззубренным каменным глыбам, изучая недалёкие палатки и заросли кустарника.
Хана нигде не было видно.
«Хоть бы не произошло крайнего!» – взмолился в душе Тарасов, включая рацию.
– Резван!
Ответом был ещё один выстрел, чуть тише первого.
– Юго-запад! – определил Тарасов, не глядя на подчинённых, но зная, что они его слышат. – Брать живым!
Группа на едином дыхании вынеслась из кратера, рассыпалась по склону возвышенности и образовала общий фронт движения, а потом начала обходить источник стрельбы справа и слева, образуя «клещи».
Тарасов вошёл в коллективный ритм чуть позже, настраивая чутьё и сенсорику на ментальный запах чужого. Обнаружил скользящую к реке «струйку» злобного «запаха», рванулся к ней наперерез.
Однако его опередили.
«Струйка» внезапно остановилась, стала таять. И тотчас же заговорил наушник рации:
– Командир, я его взял.
– Резван?! Не ранен?
– Нормально.
– Идём к тебе.
Бойцы, также принявшие вызов Хана, сориентировались и вышли на него одновременно с Тарасовым.
На краю небольшой проплешины среди кустов ольхи, недалеко от речного обрыва, лежало тело в пятнистом комбинезоне. Рядом на камне сидел Хан, зажимая рукой окровавленное плечо. Увидев Тарасова, он встал, виновато сморщился.
– Вот, понимаешь.
– Чёрт! А говоришь – нормально!
– Плечо прострелил, башибузук. Сидел в засаде внутри палатки. Хорошо, я его унюхал – сигареты курит ненашенские.
– Да это же тот самый, третий, что сбежал от нас, сиганул в реку, – нагнулся над ним Хохол.
– Надо было тщательней проверить реку.
– Извини, командир, думали, он утонул. Опытный, гад, не высунулся из воды.
– Перевяжите Резвана.
Тарасов перевернул стрелка.
Худощавый, выбритый до синевы (в отличие от подельников), по лицу – англосакс или шотландец. Вспомнились слова
Потому что жрецы пошли ва-банк, пришла неожиданная мысль. Россию подчинить не удалось. Запустить Водоворот и объявить всему миру свою волю Геократор не смог. Жрецы – Тивел и Акум – в панике, им некогда вербовать халдеев из россиян, искать предателей, вот и запускают команды из Европы и Америки.
Тарасов подобрал винтовку – знакомую снайперку «Хеклер и Кох».
– Приведите его в чувство.
Хохол пошлёпал стрелка по щекам.
Тот дёрнулся, открыл мутные глаза.
– Имя! – резким металлическим голосом спросил Тарасов.
– Джон…
– Английский Иван, однако, – хмыкнул Нос, бинтующий плечо Хана.
Тарасов заговорил на английском:
– Цель заброса?
– Изучить… Опухоль, – ответил стрелок также по-английски.
– Опухоль уничтожена, зачем остался?
– Нельзя… допустить…
– Что?! Говори!
– Никто не должен… знать… о выходе…
– О выходе тоннеля здесь, на Вилюе?
– Да…
Глаза диверсанта по имени Джон закатились, он вздрогнул, выдохнул и затих.
Нос прижал палец к его шее, качнул головой.
– Каюк.
Тарасов отвернулся, достал мобильник.
– Похороните его.
Белогор долго не отзывался, но всё-таки голос его пробился сквозь помехи:
– …слав …харович.
Тарасов коротко рассказал об инциденте, добавил:
– Он не зря остался. Им дали задание найти Ключ, а когда Опухоль взорвали, велели никого к лазу под землю не пропускать. Значит, есть что прятать.
– Попытайтесь пройти глубже, – попросил князь. – Возможно, там находится одна из вентиляционных шахт, ведущая в главную систему тоннелей.
– Разберёмся, – пообещал Владислав.
После недолгих похорон диверсанта, запрограммированного на самоликвидацию, как все его сослуживцы, вернулись в лагерь.
Хана переодели, заставили выпить травяного настоя с листьями лимонника, собранными Носом, и уложили в спальник. Тарасов поколдовал над ним, попытался передать энергозаряд, но добился ли этого, не понял – Хан уснул.
Впрочем, они и сами еле держались на ногах, поэтому легли пораньше, в начале двенадцатого, не способные вести длительные философские диспуты. Даже неугомонный Доктор, читавший им по вечерам наизусть Бодлера, Хайяма и Бальмонта, на этот раз не стал переходить в состояние чтеца-декламатора и подтрунивать над Хохлом. К физической нагрузке типа долгого перетаскивания тяжёлых камней он привыкать не хотел.
Ночь прошла спокойно.
В семь часов Тарасов поднял группу.
Позавтракали овсяной кашей с тушёнкой, напились чаю, превозмогая утреннюю прохладу, поднялись к «дурацкому карьеру», как назвал Нос кратер на месте Опухоли: Тарасов, Хохол и Доктор. Носа оставили ухаживать за раненым и «держать круговую оборону». Тарасов был уверен, что неизвестный эмиссар Тивела, не получив доклада от посланного на Вилюй отряда, пошлёт для проверки новую команду. Встретить её надо было «по-царски».