Принуждение к миру
Шрифт:
– А если ещё раз кто-нибудь шарахнет ракетой? – проворчал Доктор.
– Не шарахнет, нет причин. Несите лопатки и монтировки.
– У нас всего две сапёрки и один ломик.
– По очереди будем копать, поехали.
Вскоре группа уже работала в кратере, вынося наверх камни и выбрасывая из самой глубокой воронки песок, землю и гравий.
Камни побольше приходилось таскать вдвоём, а то и втроём. Те, что поменьше, выносили в ведре.
Через час после начала «землеройных» трудов Тарасов объявил перерыв.
– Ничего
Нос хлопнул себя по шее ладонью.
– Вот гадство, комар!
– Неужели вернулись? – не поверил Доктор, но тут же отмахнулся от струйки насекомых. – Точно, гнус! Этого нам только не хватало. Побегу за репеллентом.
– Репеллент от гнуса на спасёт, тащи москитеры.
Доктор убежал и вернулся через пять минут с накидками, сделанными по современным нанотехнологиям: сквозь отверстия этих почти невидимых антимоскитных сеток никакой гнус пробраться не мог. Мало того, насекомые не могли садиться на сетки, так как невидимые глазу шипы-шерстинки легко прокалывали насекомое насквозь.
Глотнули вкусного горячего чаю из термоса.
– Интересно, кто запустил сюда ракету? – задал давно волновавший его вопрос Доктор. – Это ведь ракета была, так ведь?
– Ракета запущена с польской территории, – ответил Тарасов, который уже получил разъяснение князя.
– Сами поляки стреляли или американцы?
– Угадай с одного раза.
– Значит, пиндосы, со своей базы ПРО, небось. Почему они к нам лезут, почему не боятся? Ведь может случиться международный скандал. Или того хлеще – мы ответим.
– А чего им бояться? – пожал плечами Хохол. – Территория-то не американская, а если мы ответим – сами будем виноваты в развязывании конфликта. Я вообще считаю, что ракету с территории Польши запустили намеренно, чтобы спровоцировать нас на ответ. Да, командир?
– Может быть.
– Ну, ты и философ, батя, – восхитился Доктор. – Всё объяснил. Не понимаю только, зачем пиндосам понадобилось стравливать нас с поляками.
– Им выгоден любой скандал. Помнишь библейскую доктрину «Разделяй и властвуй»? Вот они и пользуются ею.
– Скандал выгоден жреческой касте, – сказал Тарасов. – Синедриону и его владыкам. Они хотят добиться абсолютной власти, поэтому и провоцируют нас, разобщают славянство, ещё не полностью поддавшееся Системе носителей смерти.
– Какой системе? – переспросил Нос.
– Россию пытается задавить Геократор, представляющий собой Систему носителей смерти, как говорил мой учитель.
– Гостомысл?
– Поменьше болтай.
Нос сконфузился.
– Понял, не буду.
– Мой учитель – историк, вам тоже не мешало бы поучиться у него.
– Но ведь насколько я знаю, наша история переписана много раз и не соответствует истинному значению слова
– Так, – согласился Тарасов. – Поэтому история и не опирается на слово «исстари», полностью соответствуя искажённой парадигме иноязычия, поэтому её и отсылают к источнику искажений.
– К Торе. То есть история на самом деле черпает информацию «из Торы».
– Всё-то ты знаешь, лейтенант. Тема интересная, но об этом вам лучше поговорить с самим Гостомыслом. Закончили перекур.
Группа снова принялась за работу.
Ещё через час стал виден узкий лаз под землю, забитый каменными глыбами под завязку. Чтобы пролезть в него и проникнуть дальше, в пещеру, надо было выбирать и эти камни, на что требовалось немало времени.
– Зря долбались, – пропыхтел уставший Нос. – Чтобы разобрать завал, надо месяц вытаскивать каменюки.
– Действительно, командир, – поддержал подрывника Доктор, – на кой хрен нам эта дыра? И так ясно, что Опухоль ушла вниз через этот проход.
Тарасов подумал, успокаивая натруженные мышцы спины, достал мобильник.
– Отдыхайте.
Отойдя в сторонку, он включил телефон.
– Слушаю, Владислав Захарович, – отозвался Белогор через минуту; голос его был еле слышен, и Тарасов подумал о спутнике, который, наверно, в этот момент выходил из зоны связи.
– Мы упёрлись в завал. Камни ещё сырые, значит, Опухоль ушла туда, в тоннель. Но чтобы расчистить проход, нужна техника.
В ответ раздалось тусклое шипение. Лишь через какое-то время донеслось слово «…пробуйте», и связь прекратилась.
Тарасов отмахнулся от облачка назойливых мошек, спрятал телефон. Подумал трезво: ничего мы тут не найдём. Кроме разве что «шибко худых железных людей». Но с другой стороны, всё же интересно, куда ведёт ход, из которого выползла Опухоль. Вдруг и в самом деле он пересекается с тоннелем, ведущим на север?
– Ну, что, командир? – подошёл Доктор. – Какую задачу нам поставили?
– Будем разбирать завал, – буркнул он. – Один дежурит в лагере, остальные здесь.
– Вообще-то мы не спелеологи и не канавокопатели.
– Отставить ненужные языковые упражнения, лейтенант.
– Есть отставить. Хотя…
– Передохнули? Начали!
Бойцы, ожидавшие другого приказа, переглянулись и нехотя взялись за камни.
К вечеру – если верить часам, поскольку темнело на Вилюе летом только после двенадцати ночи, – удалось углубиться в лаз на несколько метров.
– Похоже, мы-таки пробьёмся, – сказал Хохол, вытирая потное багровое лицо клетчатым платком. – Там дальше пусто. Позвонил бы на базу, может, не стоит нам корячиться?