Принуждение
Шрифт:
— Адам! Это для Санты! Положи на место! — полхожу к нему и пытаюсь вырвать хотя бы одну коныету. Как вы думаете, удалось? Вряд ли. Хоть мы и близнецы, но разница в силах все же есть. Я обычная девушка, а он хорошо сложенный парень.
— Ну уж нет! Я ребятам отнесу. Эндрю будет рад.
— Ага, и Ненси тоже, — фыркаю, вспоминая его новую подружку. Рыжая стерва, которая все время пыталась оторвать его от компании и от друзей. Как вспомню. Фу!
— А родаки где? Не вернулись еще?
— Нет. Мама сказала, что они едут
— О, нашли время! Если к полночи приедут — уже хорошо.
Я подумала так же, когда вытаскивала готовую индейку из духовки. Мама замариновала, а мне оставалось только красиво разложить в форме и запечь. Моя первая индейка в первое взрослое рождество. Всегда любила этот праздник и ждала с нетерпением каждый год. Родители за столом, близкие друзья. Именно в этот праздник чувствую, как все вокруг объединяются. Забывают о работе, учебе, важных делах.
Главное мы вместе…
— Я открою, — кричу с кухни, когда раздается звонок в дверь.
Хотя Адам наверняка не слышит, сидит в наушниках и переписывается со своей Нэнси. А то, что папе надо помочь донести подарки и прочую мелочевку он не подумал. Как всегда.
Только у порога стояли не родители, а незнакомый человек. И вряд ли он пришел к нам на сочельник. Высокий мужчина в шляпе, закутаный в черное пальто, на котором оседали белоснежные хлопья снежинок, внимательно посмотрел на меня, заговорить не пытался. Будто чего-то ждал.
И почему я подумала, что это родители? Услышала бы тогда приезжающую машину и привычную сигнализацию.
— Вам кого? — спрашиваю у незнакомца. Может, сосед новый?
— Мне нужны Долорес и Адам Браун, — произносит официально низким голосом.
— Слушаю вас.
— А ваш брат?
— Эй, Ло, еще немного, и я твою индятину сожру! О, добрый вечер. Счастливого рождества! — радостно восклицает Адам, спустившись по лестнице. — Вы к родителям? Их нет дома. Что-то передать?
Мужчина мельком глядит на брата глазами цвета насыщенного угля, затем вновь переключается на меня. Вглядывается. Но ничего не говорит, на вопросы брата не отвечает. Будто продумывает ответ заранее.
— Очень жаль, что именно мне приходится сообщать такую новость.
— Вы о чем?
— Ваши родители погибли в автокатастрофе. Примите мои соболезнования.
В этот момент время остановилось для нас. Секунды, минуты, часы. Они не имели никакого значения, когда одна и та же мысль крутилась в голове и не пыталась даже уложиться. Этот мужчина врет. Однозначно. Откуда он знает о них? Почему сам сообщил эту новость? А копы где? Это однозначно какой-то розыгрыш, не иначе.
И откуда он знает наших маму и папу?
— Понимаю, вам тяжело, тем более в такой праздник, но нужно приехать на опознание. Криминалисты ждут, — чеканит слова, будто до этого репетировал перед зеркалом около часа.
— Я…
— Я поеду, — строго произносит Адам. —
— Адам…
— Тебе не нужно это видеть, — затем наклоняется к уху и говорит: — Никого не впускай и не выпускай. На звонки не реагируй. Этот человек явно врет. Я убежусь в этом и позвоню, хорошо? Жди моего звонка и не убирай далеко телефон. Если что-то случиться — тут же набирай меня.
В тот момент я поверила брату. Поверила, что все будет в порядке, что какой-то ненормальный решил разыграть нашу семью, разобщить. Всеми силами надеялась, что это неправда, заставляла себя не плакать, держалась. До звонка Адама.
До того, как он подтвердил самые ужасные опасения…
Тогда нам было по семнадцать. Выпускной класс, подготовка к экзаменам, лояльность университетов, колледжей, поиск стипендии. Друзья. Это все, что нас тогда беспокоило. До того дня, когда родителей внезапно не стало.
После этих событий наша жизнь круто изменилась. Как вы понимаете, не в самую лучшую сторону. И вина лежит не только на нас и на обстоятельствах.
День оказался слишком тяжелым. Преподаватели выжили из нас все соки, во время перерывов никто из группы не выходил из библиотеки, а после экзамена выходили из аудитории с маленькими капельками пота на лице. Вот и рождественское настроение вам. Точнее кому угодно, только не студентам. Эндрю жаловался, что шеф его почти не отпускает, из-за этого часто не высыпается. Все же сессия сломит кого угодно, даже меня.
И вроде бы мыслей никаких не остается, в голове каша, а я лежу на кровати, глядя в белоснежный потолок, и думаю о прошлом. О радостных и горестных воспоминаниях, о последнем нормальном сочельнике, о том, на какой шаг пошла ради тридцати тысяч фунтов.
Я долго не могла определиться, что делать с оставшейся суммой. Первая мысль, которая пришла в голову — купить жилье, но потом подумала, что Адам еще долго будет находиться в стенах больницы, а мне хватит и комнаты в общежитии. Решение пришло быстро и так же быстро воплотилось в реальность — положила в банк под проценты, а через год, когда Адама выпишут из больницы, мы купим домик на окраине, или тот же самый, в котором жили до смерти родителей. И будет все хорошо. Нужно только потерпеть. Совсем немного.
Всего месяц…
И поделиться наболевшим не с кем. Эндрю либо работает, либо готовится к очередному экзамену, да и слушает меня в пол-уха, а Элис до сих пор не отвечала на сообщения. Свалилась на меня в ресторане, как снег на голову и так же скоропостижно исчезла. Странно, не находите? Пригласила к себе домой, одолжила наряд, на работу пристроила, если эскорт можно назвать работой, и…
Черт! Почему эта идея раньше в голову не пришла? Адрес помню смутно, но можно найти в истории вызова такси, когда я уезжала оттуда. Столько времени зря провела!