Природа 1917 №11-12 (журнал "Природа")
Шрифт:
Напрасные мечты! «Генерал вперед» снова всех поразил. Он оставил в Саксонии практически всю кавалерию — охранять военнопленных и разбираться с саксонцами (к слову, Лейпциг открыл ворота всего одному полку царских гвардейцев-шассеров). А сам со своей многочисленной пехотой рванул через Рудные горы. Зимой! Кто бы мог подумать?! Ему помогли преодолеть заснеженные перевалы предатели-гренгутеры из Саксонии и Моравии и прочая богемская сволочь. Не останавливаясь, не обращая внимания на Прагу, Суворов повел свои полки прямо на Вену. Местное чешское население встречало их хлебом и солью, немецкие бюргеры из городков
Богемцы навели плашкоутный мост через Дунай, выше по течению, в двух милях от австрийской столицы, и держали его на протяжении суток, отразив множество атак хваленой имперской кавалерии. Суворов подошел со своими полками и артиллерией, переправился на другой берег и подступил к самым стенам Вены, к ее земляным батареями и фортам. Ни один австрийский генерал не догадался, что он разделил свои силы.
Венцы удивили. Эти вечные гедонисты, любители театрализованных представлений, музыки и уличных балаганов, поднялись как один на защиту любимого города, расхватали из Арсенала ружья, заняли позиции на бастионах и городских баррикадах и отбили два штурма отборной русской пехоты!
Никто и не понял, что это были отвлекающие нападения. Пока суворовцы атаковали со стороны Венского леса, с холмов, усеянных спящими виноградниками, польские и богемские полки навели понтонный мост через Дунай напротив Пратера, бывшего до 1766 года королевскими охотничьими угодьями, а ныне превращенного в общественный парк. Под прикрытием его деревьев они скрытно переправились. На острие атаки шла Подляшская дивизия Жолкевского — она рвалась мстить виновнику раздела Речи Посполитой. Именно ей выпало первой ворваться в Вену, и дни австрийской столицы и самой империи были сочтены. Еще шли бои на стенах внутреннего города, на уличных баррикадах, на рыночных площадях. Войска Суворова приближались к Хофбургу, подтягивая за собой артиллерию.
— Ваше Величество! — с неподдельным отчаянием в голосе воззвал к императрице граф Пальфе, один из немногих генералов, вырвавшихся из Тюрингии, и командующий силами обороны. — Мой штаб категорически настаивает, чтобы вы с дочерьми немедленно переместились в дворец Шёнбрунн и подумали о бегстве в Инсбрук!
— Мама! Очнись! Граф говорит дело! — взвизгнула красотка Мими, любимица Мария-Терезии, ныне супруга герцога Саксен-Тешенского и наместника Венгрии, Мария Кристина.
Вопль дочери привлек внимание императрицы. Она неожиданно для всех вскочила на ноги и схватила за руки двух других дочерей — изуродованную оспой Марию Елизавету и страдавшую пороком грудной клетки Марию Анну.
— Мы немедленно отправимся в Капуцинергруфт!
Дочери остолбенели. Первой очнулась Мими.
— Мама! Ты в своем уме?! Мало того, что ты там заразила оспой несчастную Марию Жозефу и она умерла накануне свадьбы…
Звонкая пощечина оборвала пылкую фразу герцогини.
— Я всегда тебе все прощала! Я даже поддалась на твои уговоры и выдала тебя за этого оборванца, твоего мужа, Но не смей распространять эту клевету! (3) Немедленно следуй за мной!
Она вцепилась
На площадь Нойер-маркт отправились пешком в окружении гвардейцев. Идти было недалеко, всего восемь минут. Монахи в бурых рясах распахнули двери, четыре женщины вошли, спустились без сопровождающих внутрь Императорской усыпальницы и прямиком отправились в склеп Марии-Терезии.
— Молитесь! — скорбным голосом объявила она. — Попрощайтесь со своим отцом.
Крипта была залита солнечным светом, играющим на мраморных завитушках — странное место как граница между миром живых и мертвых. Но девушки подчинились. Опустились на колени, их губы зашептали знакомые слова. Мими прикрыла глаза, настраиваясь на нужный лад. Когда открыла, увидела у себя под носом пузырек.
— Пей! — приказала мать. Глаза ее лихорадочно блестели.
— Что это? — дрожащим голосом спросила герцогиня.
— Яд!
Мими вздрогнула, попыталась отстраниться.
— Пей! Я приказываю!
— Но зачем, мама? — хором спросили все три дочери.
— Вы забыли, что царь обещал всех вас изнасиловать?! Вы ему не достанетесь! Я не позволю!
— Но, мама! — нервно закричала Мария Кристина. — Это пустая бравада! Петр обещал вырвать сердце брату, но Иосиф преотлично чувствует себя в Варшаве!
— Так и знала, что с тобой будут проблемы!
С неожиданной силой Мария-Терезия вцепилась в волосы все еще стоявшей на коленях дочери, запрокинула Мими голову и плеснула ей из флакончика в рот. Глаза несчастной закатились, она судорожно задышала.
— Теперь — вы! — не терпящим возражения тоном приказала императрица эрцгерцогиням.
Дочери, безвольные, ошеломленные, послушались. Каждая по очереди отпила из флакончика.
Когда Мария-Терезия убедилась, что у ее ног три бездыханных тела, она и сама приняла яд.
(1) Кондак кресту: «Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому Твоему новому жительству, щедроты Твоя даруй, Христе Боже: возвесели силою Твоею БЛАГОВЕРНОГО ГОСУДАРЯ и Отца нашего, победы дая ЕМУ на супостаты, пособие Имущу Твое, оружие мира, непобедимую победу».
(2) По непонятной нам причине широко укоренилось мнение, что гранаты стали применяться в русской армии после большого перерыва только во время Крымской войны. Чушь. Их активно использовали на Кавказской войне при защите крепостей от горцев (Абинский форт, 1838 г.) и при штурме аулов. Но во время наполеоновских войн о них не было слышно.
(3) Действительно, существовала версия (об этом написал, в частности, В. Пикуль), что эрцгерцогиня Мария Жозефа заразилась оспой после посещения по настоянию матери усыпальницы и пребывания рядом с неплотно закрытым гробом недавно умершей жены Иосифа II. Но сыпь у нее возникла всего через два дня, а инкубационный период оспы составляет неделю.
(надгробие Франца I Стефана и Марии-Терезии в Императорской усыпальнице в Вене)