Природа 1917 №11-12 (журнал "Природа")
Шрифт:
Андер вспомнил Петербург. Вспомнил Москву. Всё это он уже видел.
— Иногда помогает обычная ложь. Чем она гнуснее, тем больше в нее верят, — не удержался он от подсказки.
На него посмотрели, как на сумасшедшего, но Свенсон заметил, что его слова были услышаны. Тем не менее, другой собеседник, адвокат из Руана, поспешил сменить тему:
— Среди моих клиентов уже звучат слова «арестовать епископа», «распродать аббатства». Народ озлоблен. Не из-за философии — из-за голода.
— А я слышал, что 5-е Евангелие от Симона сильно смущает умы, — снова вмешался Андер. — Что вы думаете об этом?
Масоны заволновались, начали спорить. Даже среди них не было единства мнений в отношении
Одна дама в мужском платье, член ложи Сестёр Востока, наклонилась к Свенсону:
— Вы слышали, что вчера толпа избила интенданта хлебных запасов? Просто за то, что он не смог объяснить, почему цены растут. Его вытащили из экипажа, раздели донага и бросили в навоз.
«Швед» кивнул. Еще бы ему не знать — парочка нанятых им санкюлотов хорошо отработала полученное от него золото. Он уже знал, что напишет в отчете для Воронцова. Лишь одно его беспокоило: посетители салона слишком зациклены на себе, на внутренних бедах страны — он не услышал ни слова ни о падении двух новых тронов, датского и австрийского, ни о революции в Гессене. «Ох уже эти французы!» — не мог ни подумать он.
В карете, по дороге к посольству, тайно проникнуть в которое не составляло труда, он достал из внутреннего кармана шифровальный цилиндр — подарок Шешковского. В кармане жилетки — полоска тонкой бумаги. Он писал медленно, осторожно:
«Орёл в гнезде. Под гнездом — огонь. Птенцы его не поют, но шипят. Дом Тальма — логово. Масоны, женщины, проповедники хаоса. Прокламации, зерно, антиклерикалы — всё в движении. Франция не устоит, достаточно внешнего толчка. Нужно очернить короля в глазах народа, и тогда все получится. Я уверен».
Записка отправился в еще один цилиндр. Незаметный, свинцовый, он легко перелетит ограду, его отдадут посланнику, а уж тот найдет способ доставить его прямо по назначению.
* * *
Букингем-хаус, частную резиденцию английского короля и его семьи, никак нельзя было назвать дворцом — просто большой дом с парком, садом, огородами и выпасами за крепкими стенами в окружении пустошей. Прежнему владельцу его строительство обошлось всего в 7000 фунтов. На его покупку Георг III потратил в три раза больше, но опять же таки 21 тысяча — отнюдь не баснословная сумма.
Скромный в частной жизни, верный супруг, строгий, но заботливый отец, король обожал свою супругу и игриво звал ее миссис Королева, а для детей, число которых неуклонно росло, превратил Букингем-хаус в уютное семейное гнездышко. Позаботился он и о своих увлечениях, достойных, не вызывающих общественного порицания, далеких от роскоши, праздности, злоупотреблений. К их числу относилось и выращивание экзотических растений и плодов. Ухаживать за кустарниками, ковыряться в земле — Георг таким немудрящим способом боролся со своими внутренними демонами. Он знал о них, боялся их — десять лет назад они вырвались наружу и со всей очевидностью сказали посвященным: король подвержен приступам сумасшествия. Занимаясь в саду или на огороде, Георг успокаивал нервы. Пусть лучше его прозовут Королем-Фермером, чем Королем-Безумцем. Ибо известно, что делают подданные с безумными царями…
Как назло, казалось, весь мир задался целью вызвать у него новый приступ. Новости со всех концов света выбивали из колеи, выводили из себя, заставляли гневаться, задыхаться от ужаса, балансировать на самом краю — именно в такой последовательности. Последний отчет лорда Норта… он стал… он чуть не привел…
Георг крепко сцепил зубы, распрямился, постарался расслабить тело. Руки вверх — вдох, руки вниз — выдох. Еще и еще. Пульс, он чувствовал, начал
«Почему с людьми так сложно? Почему они не похожи на растения? — предавался печали король, направляясь в свой кабинет, где его уже ждал лорд Норт. — Почему на заботу они отвечают черной неблагодарностью?»
На эти мысли его навел предстоящий предмет обсуждения — памфлет «Здравый смысл» Томаса Пейна, ответ колонистов на речь короля в Парламенте в октябре прошлого года. Георг хорошо помнил тот день: 27 октября, длинная процессия — впереди пехота в красных мундирах, золотая карета, запряженная восьмериком, резные тритоны по обе стороны от облучка дуют в трубы — Дорогу, королю! — конногвардейцы в арьергарде. Король едет открывать Парламент.
— Цель слишком важна, дух британской нации слишком высок, ресурсы, которыми её благословил Бог, слишком многочисленны, чтобы отказаться от стольких колоний, которые она основала с большим усердием, — сказал он с трибуны твердым голосом, не терпящим возражения.
Колонии не услышали его ультиматум. Заявили устами этого безбожника Пейна: каждый народ имеет полное право устроить у себя правительство, какое ему нравится.
— Здравствуйте, Фредерик, — поздоровался король, войдя в кабинет.
— Ваше Величество! — лорд Норт склонился в поклоне.
— Давайте обойдемся без утомительных формул вежливости, вроде разговоров о погоде, и перейдем сразу к делу. Я изучил ваш доклад. Это война, мой друг, памфлет Пейна — это открытое объявление нам войны. Я спрошу вас только один раз, но вы, прежде чем ответить, хорошенько все взвесьте. Вы не думаете, что к последним событиям за океанам причастен царь Петр III?
Лорд замер с ошеломленным видом. От короля можно ожидать многого, но такого… Такое! Премьер-министр знал, что Георгу подвластны вспышки озарения, умение заглянуть в будущее. Виновата ли в этом его болезнь или он был одарен природой — ответа Фредерик не знал. Монарх Великобритании, при всей его скромности, был амбициозен и последователен в своей политике. Именно в своей, а не навязанной ему парламентом. Он избавился от вигов, подобрал верного исполнителя своей воли в лице лорда Норта и уверенно правил державный корабль в гавань светлого будущего сквозь бури и ураганы международной политики. Если он задает такой вопрос, значит, есть соображения, которые навели его на эту мысль.
— Позволено ли мне узнать причины, побудившие Ваше величество подозревать в чем-то нашего союзника?
— Союзника? Вы до сих пор видите в царе нашего друга?
— Почему бы и нет? Он разделывается с нашими врагами с легкостью, граничащей с гениальностью. Он гарантировал нам неприкосновенность вашего наследного лена, Ганновера. Он продвигает в Европе идеи парламентской монархии…
— Продвигает?! Вы слепец, Фредерик. Пока я вижу одно: он устроился за столом перед тортом по имени Европа, расстелил на коленях салфетку, вооружился ножом и вилкой и отрезает себе кусок за куском, лопает их и не подавится, слизывая крем в виде очередного престола. Весьма своеобразное толкование принципа «конституционной монархии», в котором последнее слово оказывается вычеркнуто! Результат налицо: уже имеем первую республику в Европе, и царь ее защищает!