Природа хрупких вещей

Мейсснер Сьюзан

— Пойдемте со мной. — Я поднимаюсь из-за стола.

— Куда? — удивляется Белинда, должно быть услышав настойчивость в моем голосе.

— Сначала в библиотеку. Потом в котельную.

Мы выходим из кухни, и обе одновременно замечаем Кэт. Прислонившись к двери, она сидит на полу, — судя по ее позе, уже давно.

Кэт слышала наш разговор.

Глава 12

Не помню, что я знала об отношениях мужчины и женщины,

когда мне было столько же лет, сколько сейчас Кэт. Скорее всего, очень мало. Но Кэт — умная девочка. Говорю это совершенно точно. Она решает сложные головоломки и читает довольно сложные книги. А еще она умеет слушать. Внимает каждому слову. И сейчас по выражению ее лица я определяю, что она в полной мере понимает, в каком положении оказались мы с Белиндой. Кэт знает, что у ее отца есть еще одна жена, помимо меня.

Наверняка она заподозрила это сразу, когда увидела, как беременная Белинда тычет пальцем в наше свадебное фото, заявляя, что Мартин — ее муж. Этого было достаточно, чтобы Кэт рискнула на цыпочках снова спуститься вниз и притаиться у входа в кухню, слушая наш разговор, из которого она узнала, что у ее отца две жены и одна из них носит под сердцем ребенка.

Отчитывать Кэт за то, что она подслушивала, не имеет смысла. Я не приказывала ей оставаться в своей комнате; просто почему-то решила, что она будет там сидеть. Да и чего достигну руганью? Она уже услышала то, что услышала.

— Кэт, ты давно здесь сидишь? — спрашиваю я.

Она виновато кивает. Знает: я думала, что она будет находиться в своей комнате, пока я ее не позову. Хотя указания как такового на сей счет я ей не давала. Я подхожу к девочке, опускаюсь рядом на колени. Белинда следует за мной.

— Ты слушала наш разговор? Все слышала?

— Да, — шепчет Кэт.

Я не задумывалась о том, как мы с Белиндой будем перерывать дом в присутствии Кэт, но теперь по крайне мере можно не ломать голову, что ей можно рассказать. Она знает все.

— Кэт, у тебя есть ко мне вопросы?

Моя дочь переводит взгляд с меня на Белинду и обратно. Кивает. И пусть у нее уйма вопросов, я надеюсь, что следующий час мы с ней вдвоем просидим на полу и она будет расспрашивать меня своим чудесным голоском, который я так нечасто слышу.

Кэт показывает на Белинду.

— Там ребенок, — едва слышно шепчет она.

— Да, солнышко.

— Наш ребенок?

— Это ребенок мисс Белинды, — помедлив, отвечаю я.

— И мой?

Я молчу: не знаю, что сказать.

— Мой тоже? — допытывается она.

Я смотрю на Белинду. Та, как и я, видимо, догадывается, чем вызван столь напряженный интерес Кэт. Девочка на простейшем уровне понимает, что любой ребенок ее отца приходится ей братом или сестрой. Значит, скоро у нее появится братик или сестренка — то, чего у нее никогда не было. А об этом, я теперь ясно вижу, она всегда мечтала.

Глядя на меня, Белинда одной рукой обхватывает свой живот — словно обнимает еще не рожденного малыша.

— Милая, — говорю я Кэт, — пока немного все запутанно. Сейчас у меня нет для тебя понятного объяснения.

Но Кэт смотрит мимо меня на Белинду, и я вижу непоколебимость в ее лице. Для себя Кэт уже решила, что она приходится сестрой ребенку, которого вынашивает Белинда. И то, что я не вполне это подтверждаю, не имеет значения.

— Это все, милая? — спрашиваю я. — У тебя еще есть вопросы?

Кэт медленно качает головой. На самом деле, я вижу, вопросы у нее есть, но все они не столь насущны, как вопрос о ребенке Белинды.

— Что ж, ладно. Тогда пойдем в библиотеку. — Я поднимаюсь с колен, помогаю Кэт встать на

ноги.

Втроем мы из холла идем в библиотеку, и я направляюсь к письменному столу Мартина. Кэт топчется в дверях. Ей никогда не нравилась комната, которая служила Мартину кабинетом.

— Все ящики стола заперты. Где хранятся ключи, я не знаю, — говорю Белинде. — Но нам необходимо их открыть. Думаю, там мы найдем часть ответов на интересующие нас вопросы.

Я вытаскиваю из волос шпильку и вставляю ее в замочную скважину основного, самого большого ящика. Двигаю ее из стороны в сторону, толкаю, вращаю. Бесполезно. Прошу Белинду одолжить одну из своих шпилек. Повторяю попытку. Снова берусь за свою шпильку. Пытаюсь вскрыть ящик с помощью штопальной иглы, крючком для застегивания пуговиц, шляпной булавкой. Затем опять беру свою шпильку, но на этот раз сую ее в замок вместе со шпилькой Белинды. И механизм внутри замка наконец-то поворачивается. Я тяну за ручку ящика.

В нем аккуратно, одна на другую, сложены папки. Беру верхнюю, кладу на стол и открываю.

На самом верху лежит наше с Мартином свидетельство о браке, ниже — свидетельство о рождении Кэт, еще ниже — купчая на дом.

Пролистываю эти документы. Под ними — свидетельство о браке Джеймса Бигелоу и Белинды Луизы Диксон из Сан-Рафаэлы, штат Калифорния. Белинда, увидев бумагу, цепенеет. Я смотрю следующий документ — его собственное свидетельство о рождении, на имя Мартина Чарльза Хокинга из Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк, отец и мать — Альберт и Морин Хокинг. Ниже — свидетельство о рождении некоего Джеймса Уайлдера Бигелоу, родившегося 12 марта 1873 года близ городка Тринидад в округе Лас-Анимас, штат Колорадо. А прямо под ним его же свидетельство о смерти в 1876 году. Джеймс Бигелоу скончался от скарлатины в возрасте трех лет. Мартину в ту пору было два года, потому-то он так легко выдал себя за этого человека. Разница в возрасте между ними составляла всего один год.

— Настоящий Джеймс Бигелоу умер в раннем детстве, — ошеломленно произносит Белинда, читая документ одновременно со мной.

— Да.

— Но как он о нем узнал?

— Не могу сказать. — Я продолжаю перебирать бумаги. Следующий документ — свидетельство о браке Аннабет Бигелоу (очевидно, это старшая сестра злосчастного Джеймса Бигелоу) и некоего Перси Гровера, поженившихся 4 июня 1896 года в Тринидаде, штат Колорадо. Далее — свидетельство о смерти Аннабет, скончавшейся через год после свадьбы в результате падения с лошади. Я кладу это свидетельство обратной стороной вверх на уже просмотренные документы, моему взору открывается следующий, и у меня перехватывает дыхание, равно как и у Белинды. Поверх оставшихся бумаг в папке лежит маленькая свадебная фотография без рамки, на которой запечатлен Мартин с какой-то женщиной. И это не Кэндис. Ее фотопортрет я видела. На снимке — нарядная пухленькая шатенка, и она, готова поспорить, немного старше Мартина. Переворачиваю фотографию. На обратной стороне кто-то карандашом подписал: «Аннабет Бигелоу и Перси Гровер. 4 июня 1896 года».

— Господи помилуй, — шепотом выдыхаю я. Мало того что Мартин выдает себя за почившего Джеймса Бигелоу, так он еще и был женат под именем Перси Гровер. Я смотрю на молодого Мартина в свадебном костюме, и на меня нисходит откровение. Я поворачиваюсь к Белинде.

— Та скотоводческая ферма, о которой он вам говорил, принадлежала не его отцу и не добросердечному хозяину ранчо, который взял его на работу, как он мне рассказывал. Ее владельцем был его тесть. Потом она перешла к его жене. А Мартин унаследовал ранчо после смерти Аннабет, погибшей при падении с лошади.