Природа. Дети
Шрифт:
Он шел к дороге, и каждый шаг давался с трудом, будто он без роздыха шел целые сутки или надел, как водолаз на переправе, свинцовые башмаки».
Подошел Юрка к Ангелу, ожидавшему его в кабине. Рассказал, что отец ослеп и он остается. «Что ж, видно, правильно...» — решил Семен.
Провожает Юрка глазами отъехавшего Семена. «Машины мчались, рявкали сигналами, подгоняя друг друга, и нельзя было понять, то ли они догоняют что-то и никак не могут догнать, то ли убегают от чего-то и боятся, что убежать не смогут. Они мчались все быстрее и быстрее, и все мимо, мимо...
Юрка повернулся и пошел к дому» (стр. 403).
Так кончается
Не смог убежать Юрка, мечта о жизни в другой среде промчалась мимо. В ненавистный ему дом вернулся Юрка.
Это грустно, но тут брезжит свет. Только прочитав последние страницы повести, мы понимаем, что глубинная ее тема — долг. Вот о чем были предвестия, вот о чем были раздумья Виталия Сергеевича, вот откуда его тоска, его коньяк. Все видишь иначе, когда Юрка победил свою ненависть к дому и понял, что обязан остаться. Иначе видишь судьбу Виталия Сергеевича, понимаешь, что в повести — два беглеца.
Виталий Сергеевич бежал от жены к Юлии Ивановне, бежал от архитектуры на кафедру, бежал к коньяку от сложностей семейной жизни, от сложностей своей жизни в искусстве.
И странно: ведь второгодник Юрка, не читавший книг, проявивший свой интеллект пока только в том, что сумел увидеть и возненавидеть окружающее его мещанство, сердцем потянуться к другому, высокому строю жизни, мыслей и чувств, едва познакомившись с ними,— этот едва вступивший в отрочество мальчик оказался сильнее глубоко интеллектуального, доброго к людям и безжалостного в самооценке Виталия Сергеевича.
Читателям решать, не полусознательным ли бегством было его купание в шторм. Да, все естественно, просто — больное сердце, выпитый коньяк, неудачно нырнул под волну... Но все-таки не было ли тут и опыта фаталиста, который приставляет ко лбу пистолет, не зная, заряжен ли он. Мы не найдем на это ответа в повести, он необязателен. «Беглец», глубоко впечатляя эмоционально, заставляет каждого думать о сложностях жизни, о путях их преодоления, о поисках нравственно верного пути.
Эта повесть тоже о справедливости, но «Беглецом» Дубов сказал: в понятие справедливости входит выполнение нравственного долга. Даже когда претит среда, в которой придется его выполнять. Сверхзадача повести — убедительно раскрыть эту истину. Она может стать важным открытием для многих читателей, тем более что покоряет сила, художественная точность повести, ее вдохновенность.
Если обстоятельства жизни и творчества так запутаны, как у Виталия Сергеевича, и однозначно справедливого решения пет, если совесть, ум и воля не находят верного пути к выполнению долга перед собой и близкими, перед обществом и перед своим искусством, тогда — трагедия. Они были в жизни на нашей памяти, такие трагедии. Маяковский, Есенин.
У Юрки проще, выбор однозначен, как в ячейке кибернетической машины — «да — нет». Но даже миллиарду ячеек машины задачу совести и интеллекта не решить. Кто заложит математически ясную программу — поступить как мне лучше или как лучше чуждым духовно, но попавшим в беду родителям и ни в чем не повинным пацанам, которым худо будет без Юрки? Машина нравственную задачу решить не способна. Отрок мужественно выбрал долг. И мы поверили в его светлое, хоть и нелегкое, вероятно, возмужание.
Вот к каким сложным художественным исследованиям пришел Дубов в расцвете своего таланта. И мы верим в светлое будущее писателя. Он выбрал в своем искусстве нравственный долг, справедливость...
1967
Панова —
/"Сережа". "Валя". "Володя"/
Поэтика Пановой во многих чертах своеобразна. Писательница, по собственному определению, стремится «овладеть движущимся потоком жизни, ее пестрым течением» [35] . Различными способами это стремление художественно реализуется в большей части ее произведений.
Герои Пановой всегда в пути, в движении. Они перемещаются в физическом пространстве (приезжают, уезжают, едут, идут) и проходят на страницах книги нравственный путь или путь формирования личности, иначе говоря — движутся в художественном пространстве произведения.
35
«Литературная газета», 3 октября 1957 г.
Образное изображение «потока» — существенный элемент поэтики Пановой. Взаимосвязи героев и действующих лиц ее произведений часто возникают в случайных встречах (например, в поезде). Стремлением изобразить «поток» объясняется густая населенность не только романов, повестей, но и некоторых рассказов Пановой. Ее способ художественного моделирования советского общества — характеристика наряду с главными героями множества людей разного возраста, социального положения, нравственного облика и жизненных устремлений.
Моральные и общественные позиции героев обычно определяются в сопоставлениях. Даже конфликты между героями нередко выражены в их внутренних монологах, размышлениях (то есть тоже в сопоставлении позиций), а не в открытых столкновениях.
И сопоставления, и конфликты, протекающие в сознании,— традиционные методы художественного исследования характеров наряду с изображением открытых конфликтов. Своеобразие структуры возникает из способов сочетания и соотношения традиционных элементов. Новые сочетания порождают структуру, характеризующую художественную индивидуальность произведения.
В «Ясном береге» — повести Веры Пановой о жизни совхоза, написанной в конце сороковых годов,— читатели впервые познакомились с Сережей, его матерью — Марьяной и с будущим отчимом Сережи — директором совхоза Коростелевым. Не всегда Панова легко расстается с дорогими ей образами. Словно родив, вырастив их и отпустив в мир, писательница продолжает думать, как им нынче живется, как взрослеют дети, зреют молодые, как меняют взрослых события времени и жизненный опыт, продуманное и пережитое. Так в «Ясном береге» мы вновь встречаем Данилова — героя первого романа Пановой «Спутники». Он, правда, проходит тут на втором плане, но мы все же видим, как сложилась его послевоенная судьба и работа. А образы некоторых героев «Ясного берега» — прежде всего Коростелева — оказались для писательницы не исчерпанными, не выраженными достаточно полно и всесторонне.