Приручи, если сможешь
Шрифт:
Она ежится, словно ожидая очередного удара, и беззвучно плачет… Я вижу ее слезы, одна за одной стекающие по щекам… Моя Глаша, та, которая буквально вытянула меня с того света, когда я не видела смысла жить. И вот моя "благодарность".
Присаживаюсь, одним движением сдергивая скотч.
— Регина, прости, милая, я не знала… — судорожный всхлип.
— Все хорошо, Глаш. Как ты? — осматриваю её живот и грудь.
— Ришка, я ж не зверь! Пришла на своих, на своих и уйдет, это нам с тобой есть о чём поговорить. Но… начнёт орать, убью. Поняла? — стоя у меня за спиной, угрожает ей он.
Глаша поспешно кивает головой.
— А ты хороша… сестренка, кто бы мог подумать, что из той рыжей пигалицы вырастит такая киса… — высовывает мерзкий язык изо рта, быстро двигая его кончиком… С трудом сдерживаю рвотный позыв.
— Что тебе нужно, Слава? — в памяти начинает всплывать всё то, от чего, как мне казалось, я сумела избавиться, примотав толстыми веревками к огромным валунам и утопив в ее самой глубокой впадине. Ха… наивная…
— Как что? Мы же семья! А значит, должны заботиться друг о друге!
— Я отказалась от своей доли в наследстве, ещё пока была жива твоя мать.
— Да, и тем самым оскорбила и её, и меня. Мы же не чужие, Ришка.
— Что с квартирой?
— Ты, сука, прикидываешься или реально не понимаешь, что там, где я был, без средств долго не протянешь? — вот сейчас это настоящий он — безжалостный, жестокий.
— Чего ты хочешь от меня?
— Не знаю, чем ты заработала всё это, сомневаюсь, что головой. А это значит то, что у тебя между ног, киса, очень даже ничего. Хочу, чтобы ты поделились и этим, — обводит взглядом кабинет, — и тем, — кивок на мою нижнюю часть тела закрытую столом. — Можешь быть уверена, что я намного лучше тех денежных мешков, которых тебе приходится ублажать.
— Уверен?
Злость. Дикая безудержная злость… Это хорошо и одновременно плохо. В таком состоянии я с трудом себя контролирую. В своей жизни я испытала подобное только раз.
Богдан
Её отец — Виктор Алексеевич Сатин. Воспитывал дочь самостоятельно до семи лет. Затем женился на Клавдии Олеговне Еловой, вдове, у которой на тот момент уже был десятилетний ребёнок, сын Станислав. Сатин усыновляет его, и далее её сводный брат везде упоминается как Станислав Викторович Сатин. Все сведения об отце с этих пор вертятся вокруг новообретенного сына. И какие сведения… Руки сами собой сжимаются в кулаки… Хулиганство, бродяжничество, воровство, драки, разбой… И, судя по всему, отец везде хлопочет, пытаясь вернуть сына на правильный путь, так как Славику все сходит с рук, в отличие от его товарищей. Отшвыриваю очередной лист с делом об ограблении пожилой женщины с причинением тяжких телесных повреждений…
Пролистываю файлы по этой части до конца. 29 марта, знакомая дата… Так и есть… её день рождения. Подробности о… Отец так и не дождавшись сына на праздничный ужин отправился на поиски. Обнаружил его в эпицентре подростковых разборок, попытался увести домой, за что и получил удар… совместимый с жизнью. Но молодняк тут же побратавшись, отправился праздновать примирение, а Виктор Алексеевич в течение двух с половиной часов тихонько истекал кровью практически во дворе собственного дома, где и был обнаружен дочерью, только что отметившей своё двенадцатилетие.
Заключение: смерть в результате проникающего ножевого ранения и вовремя не оказанной медицинской помощи.
Отрываюсь, не сразу сообразив причину боли в ладонях — сжал кулаки до такой степени, что ногти чуть ли не пропороли кожу. Выпускаю воздух сквозь зубы, потому что с первого раза не получается разжать челюсть. Мне требуется минута, чтобы собраться и продолжить.
Отдельный файл по этому ублюдку. Последняя запись. Приговорен к пятнадцати годам лишения свободы по обвинению в убийстве совершенному группой лиц по предворительному сговору без права на досрочное освобождение. Выпущен на свободу два месяца назад, хотя до окончания срока заключения ещё около полугода…
Взгляд на часы. До города добираться около сорока минут. Пробую дозвониться еще раз. Безрезультатно. К черту первое января!
— Иван Сергеевич, с Новым Годом! Приношу извинения за беспокойство! Жилой комплекс Регины, его обслуживают ваши люди?
Регина
Сквозь красную пелену перед глазами наблюдаю, как он поднимается. Я могла бы поговорить с ним так, чтобы сейчас он убрался из моего дома. Тихо, мирно. Более того, я понимаю, что это самый оптимальный вариант, но… Ненависть, которую я к нему испытываю, не позволяет вести с ним переговоры. Отключает разум и провоцирует на безумные действия, о которых я непременно пожалею позже… но не сейчас.
Резко дергаю ящик стола и сразу же в ответ слышу его наглый смех.
— Это потеряла? — скалится он, демонстрируя мне мой же пистолет, удерживая его за ствол. — Смысл держать его в столе, если он даже не заряжен? Да, Ришка, мозгов как не было, так и нет. Но тебе и не надо.
Начинает медленно блокировать выход.
— Ты не сможешь покинуть комплекс без моего разрешения. Тебя проверят на выходе.
— Значит, ты дашь мне его сейчас, кто знает, в каком состоянии ты будешь, когда мы закончим? Лучше позаботиться об этом заранее, — глаза возбужденнно бегают по моей фигуре.
Он делает ещё один шаг по направлению ко мне, полностью перегораживая проход.
— И только тебе решать несколько добр я буду, — тянет свою руку к моему лицу, отшвыриваю её одним четким движением. Дрожь, вызванная волной моей озлобленности, становится заметнее. Опять гогот.
— Ты же знаешь, что сопротивление заводит меня ещё больше. Но ты всегда была маленькой рыжей белкой с острыми зубами, — проводит рукой по собственной шее, где виднеются два светлых шрама в форме отпечатка чей-то челюсти. Да, что уж там… Моей. Всё могло закончится ещё тогда в тот проклятый день, если бы не его мать, которая визжала дурниной, упрашивая простить её бестолкового сына и вцепившись в меня мёртвой хваткой, не позволила добраться до его горла.
Выдергивает меня из кресла, свободной рукой скидывая все со стола, перехватывает за волосы и с силой ударяет меня об него. Задирает платье. Шлепок по бедру наотмашь.
— Тебе понравится! Обещаю! — сиплый голос звучит прямо над ухом, подбрасывая топливо в мою бушующую ненависть. Это слишком похоже на…
А он уже просовывает колено между моих ног и я слышу звук расстегиваемого ремня.
— Слава… — все ещё пытаюсь держать себя под контролем, — можешь исполнить одно мое желание? — он уже стягивает с меня бельё.