Приручить и властвовать
Шрифт:
Она улыбнулась.
– Вы называли меня Chiquita.
– Малышка.
Ей не нравилось это.
– Вы раньше упоминали Pobre-что-то…вроде несчастное дитя.
– Да.
Саба прищурила глаза.
– Вам не кажется, что слишком много «маленьких»?
– Возможно, - Он показал свою руку.
– Большая. – И приблизил ее к ладошке Ким, такой маленькой и изящной на фоне его крупных грубых пальцев. Почему удерживание ее хрупкой ручки возбудило в нем безмерный инстинкт защитника?
– Маленькая.
Когда
– А теперь расскажи мне, что происходило, пока ты была рабыней.
Его неожиданный вопрос вызвал ощущение, подобное удару в живот. Рассказать об этом? Ни за что. Ким попытался выдернуть руки, но его пальцы сжались.
– В смысле?
Ее сознание ускользало, пытаясь отделиться от тела.
– Ты слышала меня, Кимберли. Пока все это не закончится, я буду твоим Домом - твоим хозяином. Я надеюсь, что ты будешь подчиняться приказам. Твое тело будет принадлежать мне.
Она оцепенела.
– Нет, не для секса, - добавил он со вздохом.
– Но мои руки будут время от времени на тебе. Тебе необходимо привыкнуть к моему прикосновению, чтобы ты не вздрагивала.
Она сумела кивнуть. Я знала об этом. Я смогу. Почему это кажется гораздо более пугающим, когда она смотрит на эти сильные руки?
– Я рассчитываю, что ты расскажешь мне, что тебя беспокоит, или что может беспокоить. Мне необходимо знать, чего следует избегать, и я не смогу помочь тебе, если ты не можешь поделиться случившимся.
Вспоминать это? Говорить об этом? С ним? В отличие от его горячих пальцев на ее коже, руки Ким заледенели.
– Поделись со мной, Кимберли.
– Его голос звучал грубым баритоном, со смягчающим его небольшим испанским акцентом.
– Когда они похитили тебя?
– Н-наверное около семи недель назад.
– Боль, ужасная боль от электрошокера, потом укол. Окружающий мир расплывается, затем она в ужасе пробуждается. Злой пинок ногой, после того, как ее вырвало, пощечина, когда она слишком громко кричала.
– Я забыл, что это было так долго. Они удерживали тебя взаперти какое-то время, пока не продали с аукциона? Что произошло в течение этого промежутка времени?
– Они... не так уж и много. Я была заперта с остальными... думаю, почти на две недели?
– Время было размыто, женщины плакали, мужчины зловеще ухмылялись, ничего не делая. Дни слились воедино.
– Наш бунтарский дух был фишкой продажи, поэтому нас не обучали специально.
– Она сглотнула, вспоминая, какой напуганной была. Если бы она знала, что последует позднее, она бы тотчас прыгнула за борт.
– Однако я была продана не с большого аукциона. Лорд Гревилл купил меня задолго до него.
– Хозяин, который отправил тебя обратно к Надзирателю?
Она кивнула, яростно моргая. Я не заплачу.
Руки Мастера R стиснули ее пальцы.
– Расскажи обо всем.
Ему была нужна информация. Но это
– Он забрал меня в свой дом. – Холодные белые стены и мебель, без какого-либо уюта. – Он приказал своим слугам держать меня, не давая вырваться, пока сам… насиловал меня.
– Она выдавливала из себя слова. После недели бесед с Габи и Фейт она теперь в состоянии озвучить это без того, чтобы ее вырвало.
– Я боролась с ним. Он бил меня до тех пор, пока я не теряла сознание. И снова насиловал.
Опять и опять.
– Он тот самый, кто применял на тебе кнут?
– уточнил Мастер R ровным голосом.
Она кивнула, глядя на их переплетенные руки.
– Каждый раз, ежедневно. Боль...
– Так много боли, что каждый вздох причинял боль, пока от нее не мутилось зрение. До тех пор, пока прекратить это - становилось единственным, о чем она могла думать.
– Я не могла прекратить борьбу, даже... даже в том случае...
– Кровь у нее во рту, на полу, вонь пота и секса.
– Вот почему ублюдок хотел тебя, потому что ты сопротивлялась.
– Его пальцы массировали ее пальчики.
– Итак, ты подверглась и физическому и сексуальному насилию. Как насчет психического? Он оскорблял тебя?
– Да.
– Сука, подстилка, грязная шлюха. Ему видно ее внутреннюю грязь? Сумеет Мастер R увидеть тьму? Она попыталась рассмеяться.
– Даже некоторыми словами, которые я никогда не слышала раньше. Он говорил, что я заслужила все, что получила, потому что была шлюхой. Нечистой. Развращенной. В течение дня он запирал меня в клетке - подсовывая мне воду и еду в мисках, потому что я была животным.
– Она отважилась поднять взгляд, преодолевая себя, и увидела его мрачно сдвинутые брови.
– Вот почему он отдал меня своим друзьям.
– Ее горло сжалось, а живот скрутило.
Он выругался себе под нос, ухватив ее за подбородок сильными пальцами, приподнимая голову.
– Посмотри на меня, Chiquita.
Ее раненый взгляд встретился с его шоколадными глазами. Надежными.
– Хорошо. Теперь вдохни. Вот так. Медленно выдохни. Вот и умница.
Воспоминания отступили, отброшенные его гневом... за нее. Ее тошнота ослабла.
После того как ей удались несколько вдохов, он устроился поудобнее, вновь взяв ее за руку.
– Другие попользовались тобой. И?
– После этого я пырнула его ножом.
Он уставился на нее на мгновение, а потом разразился смехом, и по мере звучания его искреннего смеха, открытого и радостного, мрак в ее голове отступал. Он поцеловал ее пальцы.
– Молодец. Но... кажется, вот почему у тебя были такие ужасные раны?
Ужасно. Она была не в состоянии ответить.
Рауль зарычал. Он сорвал ее с места, как одуванчик, и присел с ней на руках. Тепло и сила окутали ее, нисколько не напугав. Почему-то. Каким образом приказ рассказывать побудил ее сболтнуть, не подумав, подобные вещи?