Приручить и властвовать
Шрифт:
– А похищенные женщины?
– спросил Z.
– Могут спокойно возвращаться домой, - сказал Коурос.
– Ассоциация будет слишком занята пребыванием в тюрьме, чтобы баловаться какими-либо расправами.
Кимберли сможет вернуться к своей семье.
– Что-что, а это хорошо.
Она уедет. Рауль почувствовал, будто кто-то распарывает его швы, один за другим.
Женский хохот, донесшийся из коридора, словно наполнил теплом эту стерильную палату. В помещение вошли Габи и Джессика, сопровождая Кимберли.
Живая. На своих ногах. Узел беспокойства,
Ким доковыляла до кровати и улыбнулась ему.
– Выглядите ужасно, а значит гораздо лучше, чем я представляла.
Лицо девушки было покрыто синяками, губа разбита. Видимо, болела нога, поскольку ее движения были... скованными, словно тело защищалось от боли. Вокруг глаз и рта Ким выступили морщинки от переутомления, но, тем не менее, это не мешало ей улыбаться. Такой неукротимый дух.
Рауль раскрыл ладонь, предоставляя ей выбор, и мир засиял ярче, когда ее маленькая ручка скользнула в его.
– Что сказал врач, gatita?
– Вам наложили тысячу или около того швов на ваше...
Он прищурился.
– По поводу тебя. – Стараясь мыслить более рационально, он повернулся к Джессике, защитнице сабочек.
– Что сказал ее лечащий врач?
Не обращая внимания на сверкнувшую на нее глазами Кимберли, Джессика мельком глянула на Z и, получив в ответ беглую улыбку и кивок, сообщила:
– Кроме повреждений на лице, у нее уродливый кровоподтек на ребрах, но они все целы. Также вывих лодыжки, но ничего не сломано. Врачи хотят, чтобы она осталась на ночь в больнице из-за сотрясения мозга.
– Джессика улыбнулась подруге.
– Она бросила кресло-каталку неподалеку от вашей палаты, чтобы лишний раз не беспокоить вас. Почти такая же упрямая, как и вы.
Как только Джессика закончила, Рауль потянул Кимберли за руку вниз, словно за поводок, привлекая ближе к себе. Ему необходимо было почувствовать ее губы, ее аромат, ее мягкость. И он наслаждался всем этим, когда ее нежный рот припал к его губам. Им придется поговорить в ближайшее время, но... не сейчас.
* * *
Сразу после того как Z и Джессика ушли, за Ким явилась медсестра, Мастер R приказал ей быть послушной пациенткой. Упрямец. Господи, как же она не хочет оставлять его.
Персонал больницы и агенты ФБР обсуждали распределение освобожденных женщин по разным палатам и клиникам, но Габи решила взять на себя ответственность в этом вопросе, и они выяснили, что женщины предпочитают остаться вместе, сейчас, во всяком случае. Ким их полностью понимала. Безопаснее держаться вместе: те, кто осмыслил, что произошло, сдружились через пережитые страдания. До тех пор, пока не прибыли их семьи, все эти женщины обрели поддержку вдруг друге.
В большой палате, заполненной бывшими рабынями, медсестра укрыла Ким одеялом, уложив на больничную койку, находящуюся рядом с кроватью Линды, измерила основные показатели ее организма и посветила в глаза фонариком, чем только усилила головную
Но она была хорошей медсестрой, поэтому несколько минут спустя вернулась с обезболивающим средством в компенсацию за пытку фонариком. Какое-то время Ким беседовала с Линдой, разделяя с ней слезы и поддерживая друг друга из-за гибели Холли, испытывая облегчение, что кошмар рабства закончился.
Линда заверила Ким, что не сердится на Сэма за порку, так как у него не было возможности поступить иначе. Он дал ей стоп-слово, и она согласилась. Однако... она больше не будет говорить об этом. Видимо, что-то пошло не так.
Веки Линды отяжелели, и она погрузилась в сон, прежде чем Ким смогла сформулировать тактичный вопрос.
В палате женщины спали или потихоньку плакали, а также беседовали с консультантами, которые приехали с Габи. Благодаря заботе Надзирателя о "товарах", большинство из них не было очень сильно травмировано, по крайней мере, не физически. И они были в состоянии поехать домой.
Ким тревожно осмотрелась. Девушка чувствовала волнение, которое разрасталось внутри нее, с каждой минутой все усиливаясь. Ее руки тряслись, подобно пальмовой ветви при сильном ветре. Черт возьми, все остальные смогли заснуть. Почему же у нее никак не получается?
Может быть, ей следовало поговорить с кем-нибудь. Она не рассказала Линде о Лорде Гревилле и о схватке. Да и Габи от нее отмахнулась, пояснив, что она пока не готова к разговору об этом, и что у них еще будет время, поскольку Габи будет работать здесь каждый день в качестве специалиста ФБР по жертвам, до тех пор, пока похищенные женщины не отправятся домой.
Ким обхватила себя руками, чувствуя опустошение внутри. После того как все это закончится, останется ли от нее что-нибудь? Ей нужно двигаться, заняться чем-нибудь. Она выскользнула из постели, больничная рубашка болталась на ней, но, по крайней мере, санитарки отделения скорой помощи дали ей подходящие по размеру пижамные штаны. Она никогда не забудет этот маленький жест доброты.
Ким шла по коридорам, держась за перила вдоль стен, так как ее мучило слабое головокружение. Когда она проходила мимо дверей, до нее доносились разнообразные запахи: дезинфекции, болезней, испражнений. Ее мышцы пронзила усталость, в ногах появилась тяжесть. «Возвращайся в кровать», - сказала она себе.
Но номер палаты был ей знаком, и тогда она все поняла. Ким полагала, что бродит наугад, однако... почему-то оказалась у палаты Мастера R.
Когда она заглянула внутрь, ее сердце сделало медленный кульбит. Не все внутри нее было охвачено пустой.
Он до сих пор бодрствовал, хмуро разглядывая небольшое блюдо, стоящее на откидном столике. Перекус посреди ночи?
– Вам нужна помощь с ужином?
– спросила она, входя в палату.
– Что это за еда такая - желе? Еще и зеленое. Пища не должна быть зеленого цвета.
– Он недовольно посмотрел на нее, взгляд стал внимательным, несмотря на то что голос оставался спокойным.
– Пиво было бы предпочтительнее. Иди сюда, gatita.