Приручить Сатану
Шрифт:
— Буквально сегодня утром. Как разложил вещи, сразу направился в больницу, а там сказали, что ты ещё рано утром куда-то ушла. Вариантов, куда ты могла пойти, не так уж и много, и, как видишь, я не прогадал.
— Это правда. Ада с тобой?
— Да, осталась вместе с Марией и Ранелем.
— Они тоже здесь?
— Конечно. Не знаю, знаешь ты или нет, но у меня традиция отдыхать в Крыму. Правда, обычно я отдыхаю не в этом месте, но ради тебя решил немного сменить локацию.
— И Мария с Ранелом тоже?
— Конечно! И Мария, и Ранель, и Бесовцев — все на месте.
— И что же они здесь забыли?
Саваоф
— Я их не звал.
— И ты не имеешь к этому никакого отношения?
— Совершенно верно. Раз ты мне не веришь, могу подтвердить свои слова: Мария и Ранель как раз приезжают сюда в начале июня, а я перенёс своё время и место отдыха, поэтому так совпало.
— А по-моему, ты разучился врать.
— Это я ещё не старался тебя обмануть.
— В самом деле? И поездку в Ялту ты тоже не планировал?
— Не планировал.
— Именно поэтому ты так легко смог перенести время своего отпуска и отказаться от дел ради меня?
— Это всё сила любви, дорогая.
— Да неужели?
— А то! Никакого азарта и желания над кем-то посмеяться не хватит, чтобы заставить меня по щелчку пальцев перекроить все свои планы ради единственного человека, — кажется, Саваоф Теодорович случайно сказал больше, чем хотел бы, потому что его взгляд как-то вдруг потускнел: он серьезно задумался над собственными словами. До этого момента ему казалось, что он управляет ситуацией: что каждое слово, сказанное им как бы случайно, на самом деле является профессиональной актерской игрой, и что в любой момент он сможет показать своё настоящее лицо… Но собственная последняя фраза выбила его из колеи: правда, которая случайно вырвалась из него,
оказалась слишком правдивой и натуральной даже для него. А он такого не ожидал.
— Савва, поставь меня — тебе же тяжело… — снова подала голос Ева, когда дорога стала уж совсем крутая.
— Совсем нет, — ответил Саваоф Теодорович, оправившись от странных мыслей, набежавших в его голову, и лукаво заглянул ей в глаза. — Признавать своё поражение — вот это, да, тяжело, а ты лёгкая, как пёрышко, да и я, поверь, не обделен силой.
Повисла небольшая пауза.
— А ты бы смог пробить кость гвоздем?
Ева не знала, зачем это спросила: как-то само вырвалось. Саваоф Теодорович остановился и внимательно посмотрел ей в глаза потемневшим взглядом. Ева подумала, что он разозлился и сейчас скажет ей идти самой, но он вдруг почему-то довольно улыбнулся и пошёл дальше.
— Смог бы.
Наверное, подобная реакция воспринялась Евой как зелёный свет, потому что она, немного помолчав, снова спросила:
— А смог бы признать своё поражение?
На этот раз Саваоф Теодорович не остановился, только немного замедлил шаг и снова посмотрел на Еву. Он ласково обвёл взглядом черты её лица, прошёлся по носу, губам, скулам и, наконец, остановился на глазах. Ева не знала, что было у него в тот момент в мыслях, но в тёмных оливах зрачков она вдруг увидела такую большую, необъятную любовь, что ей на мгновение стало страшно: такую любовь не может испытывать человек.
— Перед тобой — да.
— А перед другими?
— А перед другими — нет. Только если ты попросишь.
— Но я не буду тебя мучить. Если тебе тяжело…
— Ради тебя я действительно перекроил все свои планы… — как-то отречённо сказал
Где-то ещё час Саваоф Теодорович нёс на руках Еву, будто нарочно выбирая путь подлиннее, прежде чем показалось белое здание больницы. Они разговаривали ни о чём: Ева рассказала ему, что вспомнила за это время, а Саваоф Теодорович припомнил ей, что она как-то сказала ему, что не была раньше Крыму, и, получается, обманула его… Они много о чём говорили. Всю дорогу Ева слушала, как стучит его огромное сердце: оно билось так сильно и часто, что, кажется, с лёгкостью могло вдребезги разбить широкую грудную клетку, в которую было заперто. Ева не знала, что до этого оно так не билось. Вообще не билось.
*Эвр — бог восточного ветра в древнегреческой мифологии.
Глава 27. Тополиные пухи
— Вы покидаете меня, о прекрасная? — спросил Саваоф Теодорович Еву, когда они остановились около входа в больницу Николая Чудотворца.
— Скорее Вы меня, — ответила Ева, прикрывая одной рукой глаза от яркого слепящего солнца. Время близилось к полудню, и на улице становилось жарко.
— И когда же я снова смогу Вас увидеть?
— Не знаю насчёт сегодня… Может быть, завтра. Не думаю, что моя нога заживёт быстро.
— Так это значит, что судьба подарила мне шанс носить Вас на руках по крайней мере ближайшие две недели? Если да, то я очень благодарен ей за это.
— И не надейся! — возмутилась Ева, за что Саваоф Теодорович легонько подбросил её в воздух, заставив испуганно взвизгнуть.
— Ты вряд ли сможешь запретить мне это делать, потому что, несмотря на то что, как бы хвастливо это ни звучало, во мне живёт огромная сила духа, отказать себе в подобном удовольствии я не способен.
— Ну что ж, в таком случае не буду мучить тебя и настаивать на своей просьбе… И всё-таки как-то странно, — Ева прислонилась виском к его плечу и стала рассматривать его глаза, правда, каким-то отсутствующим взглядом, будто перед её мысленным взором была совершенно другая картинка.
— О чём ты?
— О тебе. О нас, — Ева перевела взгляд на небо и проследила взглядом за двумя огромными птицами, парящими среди гор. На какой-то момент ей показалось, будто орлы имеют человеческие фигуры, но затем они скрылись за скалой, и Ева не успела их рассмотреть. — Всё так неожиданно… Не знала, что когда-нибудь влюблюсь.
— Что за глупости ты говоришь, — Саваоф Теодорович раздражённо нахмурился, и между его бровей образовалась та самая «складка гордеца». — Ты, по сути, ещё совсем ребёнок, у тебя вся жизнь впереди! Откуда такие мысли?
— Невольно начинаешь об этом задумываться, когда в бреду проходит год за годом, а твоё сердце как билось, так и бьётся, ускоряясь только от страха. Ладно, прости. Просто от фразы «у тебя вся жизнь впереди» уже тошнит.
Саваоф Теодорович расхохотался.
— Прекрасно тебя понимаю, но, поверь, я говорю это со знанием дела.
— «Со знанием дела»?
— Конечно. Я же старше тебя.
— Да, но ведь ты не можешь быть старше самой жизни и смерти.
— Ты сомневаешься во мне?