Пришедший снять заклятие
Шрифт:
Впрочем, можно ли было назвать зданиями эти чудовищные коробки из железобетонных блоков? Без окон и дверей, без штукатурки, с грубыми незамаскированными швами. И каждый из этих слепых и глухих "домов" был велик, точно заводской цех.
Вдоль ряда кладбищенски мрачных, страшной тяжестью подмявших землю корпусов шла узкоколейка с застывшим на ней подъемным краном. У ближайшего фасада тупиком оканчивалось стратегическое шоссе.
– Зачем мы здесь?
– спросила Эдна, и странно прозвучал ее голос в безлюдных, быстро светлевших
– Что это? Что ты собираешься делать?
– Прежде всего, где-то сесть. Ноги совсем стер - песок попал, что ли...
Они расположились в глубине рощи, чудом уцелевшей рядом с похожими на дурной сон постройками. Сев на подстеленных куртках в орешнике, спиной к бетонному безобразию, распаковали принесенный Сирилом непромокаемый сверток с едой. Было свежо. Эдна жадно глотала горячий эрзац-кофе.
– А что говорят в городе... об этом месте?
– меланхолически жуя, поинтересовался Сирил.
– Да, в общем, ничего толкового. Знают, что запретная зона, что-то ужасно секретное, и помалкивают. Начнешь болтать, неприятностей не оберешься...
– Правильно, - сказал Сирил, намазывая горчицей последнюю сосиску. Хочешь? Ну, так я сам съем... Слушай, принцесса, главный мой секрет. Я не шпион.
– А кто?
– Инженер-радиотехник. Работал в Ангусе, на стратегическом заводе.
– Ого! И карточка, небось, серии "С"?
– Точно. Но, как видишь, это меня не остановило, когда я узнал, что... что здесь должно произойти. Сегодня. Через... двадцать шесть минут.
– Произойти? Что?
– цепенея, пролепетала Эдна. В ее чумазом лице под грязно-голубым козырьком не было ни кровинки. Будто вернулся слой вчерашнего загробного грима.
Сирил неторопливо наполнил крышку термоса, отхлебнул.
– Ты ничего не слышала о проекте "Плутон"?
– Болтали что-то по ящику, я не очень слушала. Это там... в космосе, что ли?
– Ага, в космосе. Нам, видишь ли, уже мало орбитальных платформ с лазерами, которые сделали страну нищей. И гамма-бомб, и искусственных ураганов, и бактерий, жрущих металл...
– Сирил заставил себя успокоиться, заговорил тише.
– Ну, как бы тебе объяснить... Это такой спутник, с особой орбитой. Иногда он подходит совсем близко к Земле. И тогда на нем включают инфразвуковое орудие.
– Какое-какое?
– Ин-фра-звуковое. Инфразвук, - знаешь, что это? Он очень низкий. Ниже самого толстого баса. Бу-у-у!..
– Сирил для демонстрации загудел, как в бочку, но Эдна не улыбнулась.
– В общем, человеческое ухо его не слышит. Но при определенной частоте инфразвук может разрушать, как бомба. Даже хуже. Вот опустился над этим чертовым местечком спутник... через двадцать одну минуту... включит орудие, и начнется!.. Сначала распадутся живые ткани... все организмы. Потом рухнут эти гробы. Но орудие станет работать дальше, принцесса; и все, что есть на полигоне, превратится в пыль, мелкую-мелкую, мельче пудры. Здесь будет впадина, полная пыли; пыльное море, как на
Эдна, у которой давно уже катились слезы по щекам, отвернулась - и сквозь увядшую листву тополей увидела воспаленный желто-розовый восход. Растаяв в теплом утреннем потоке, исчезли последние звезды. Волна за волной накатывался день. В сторону моря было уже больно смотреть - там словно разливался расплавленный чугун.
– Значит, тут будет испытание?
– Да. Первый натурный эксперимент программы "Плутон".
– Но какой же смысл в том, что мы... Умереть можно было бы куда проще!..
Он промолчал, расстегивая бесчисленные "молнии" и пряжки рюкзака. Эдна огляделась по сторонам - вдруг явственно представила, как начинают дрожать, будто в ознобе, старые тополя; как они лопаются от корней до вершин, рассыпаются в щепу, в прах; как, перекосившись и наклонив хмурые фасады, валятся железобетонные склепы - и все это происходит в жутком беззвучии, только на барабанные перепонки словно давят железные пальцы... Зажмурившись и тряся головой, отогнала видение. Сказала со злым смешком:
– Втравил же ты меня, принц. И не совестно?
– Я бы и сына своего сюда притащил. Если бы он был у меня.
Она смотрела на него, не то негодуя, не то восторгаясь безумным, смертельным озорством этого человека.
– И как ты додумался?..
– Я? Да очень просто, детка. Меня давно мучило: что может сделать _один_ человек? Против армии, полиции, против всех наших контрразведок и бюро расследования; всех этих сытых битюгов с карманами, набитыми электроникой и оружием? Против правительства? Я понимал - митинги, демонстрации, пикеты, массовое действие...
– Что-то запуталось, Сирил со злостью оторвал тесемку.
– Но ведь людей не всегда соберешь, так? И, кроме того, каждый должен знать, что будущее мира зависит и от него, _лично_ от него!..
Упали складки брезента, и на свет явилась массивная, с закругленными углами переносная радиостанция. Сирил быстро, умело выдвинул удочку антенны.
– Та-ак, господа хорошие...
– Он пощелкал переключателями. Станция ожила, загудела, затеплились на ней разноцветные огоньки.
– Теперь главное, чтобы нас услышали на кордоне. Восемнадцать минут еще... нет, семнадцать! В столицу сообщить они успеют, за нами прислать карету пожалуй, тоже... Впрочем, с каретой можно и не торопиться!
Сидя на корточках, Эдна смахнула слезу.
– Ладно, принц. Я тебе верю-верю-верю... Задай им, принц! Пусть удавятся.
– Пусть, - кивнул он, думая о тех, кого имела в виду девушка.
Его движения стали суматошными, но не потеряли точности... Стоп! В глазке индикатора бьется зеленая бабочка. Порядок. Ну слушайте, ученики египетских магов...
Сирил поднес ко рту микрофон - и заговорил уверенно, громко, словно с трибуны.