ПРИШЕСТВИЕ
Шрифт:
Вадим выдержал паузу, чтобы переварить услышанное.
– Всегда знал, бассейн удачное место свести со мной счёты.
– Думаю, не единственное место, – безжалостно предупредил голос с акцентом.
– Уверен, нет.
– Тобой займусь я сам. Поверь, это большая честь для какого-то сыщика.
– Так где девочка?
– Твоя красотка? Можешь забрать её у любовника, казначея второго Кандидата, – уколол его кавказец. – У того, на кого ты работаешь.
– Я работаю на себя.
Но на другом конце уже отключились.
Вадим услышал, что входная дверь конторки осторожно приоткрылась и закрылась. Он бесшумно опустил трубку, повернулся лицом к двери кухни. Невозмутимо переложил автомат со стола себе на колени, снял с предохранителя и стал ждать. Наверняка, это вернуться его товарищ, однако обстоятельства вынуждали проявлять наивысшую бдительность.
В дверном проёме
– Самая злобная.
И опустил пакет на мягкую тряпку в спортивной сумке, которая лежала в кресле конторки. В свободных пятнистых брюках, заправленных в ботинки с высокими голенищами на шнуровке, в куртке защитного цвета он выглядел и молодцом, и более подвижным, чем обычно.
Так же оделся Вадим, и вскоре он сидел на заднем сидении машины, которую вёл Игорь. Ехали по притихшему ночному городу, и Вадим сосредоточился на неотложном занятии. Переносной персональный компьютер, раскрытый рядом, на заднем сидении, он соединил косичкой проводов с расчётно-аналитическим устройством, и после нажатия клавиши дискета в устройстве стала вращаться.
– Всё в порядке, – сказал он в закреплённый у рта микрофон, наблюдая на мониторе компьютера спектрограмму своего голоса. Затем на клавиатуре набрал задание, и спектрограмма изменилась, а в динамике прозвучал голос с кавказским акцентом, который он слышал при последнем телефонном разговоре:
– Всё в порядке.
Сходство было приемлемым, и, записав спектрограмму в память компьютера, Вадим озабоченно спросил у товарища:
– Что ещё может сказать?
Игорь за рулём пожал плечами.
– Разумное перебрали, – он глянул в боковое зеркальце заднего обзора, убедился, что широкая улица и позади них была пустынной. – Если он разумен…
Это был квартал проживания окружающих политическую элиту интеллектуальных и бюрократических слоёв. И вид с крыши нового кирпично-блочного дома увлекал взор парком, очертаниями допетровской церкви у пруда. Кроны сохранённых при строительстве сосен будто подступали к стенам, из-за них возникало обманчивое впечатление, что многоэтажное строение ниже, чем было на самом деле. Но для Вадима это не имело значения, у него давно пропал страх высоты. Он перевалился за край крыши, повис на верёвке и начал тихо спускаться вдоль стены, избегая пользоваться микролифтом без особой необходимости. Микролифт однажды его некстати подвёл, и он предпочитал спускаться на руках, невольно становясь свидетелем того, что происходило за некоторыми окнами.
В гостиной верхнего этажа на просторном диване сидела девочка лет восьми. Надкусив яблоко, она свободной рукой переворачивала разложенные на диване картинки, на одной стороне которых угадывались русские слова, на другой – китайские иероглифы…
Этажом ниже стройная холёная женщина в полупрозрачном халатике на голом теле, моложавая и красивая, с размаху, звучно дала пощёчину мужчине лет на пять старше, который был без пиджака, но в голубой рубашке с модным галстуком. Женщина бросилась на тахту, и тело её стало вздрагивать, при этом развитые округлости ягодиц оголились. Мужчина тупо уставился на эти ягодицы, опустился на колени, на коленях по ковру приблизился к тахте. Он принялся целовать женщину в оголённые ягодицы, а она небезуспешно и ловко задрыгала ногами, стукала его пятками по затылку и по плечу…
Вадим спустился ниже и замер. За наполовину зашторенным окном безлюдной гостиной горела только настольная лампа, и к её свету добавлялись всполохи от экрана невидимого телевизора, неровные, беспокойные, сопровождаемые невнятными диалогами. На столе, частью в световом пятне лампы лежал необычный, вместительный чёрный кейс, и своей необычностью этот кейс несколько секунд привлекал его внимание. Убедившись, что в гостиной действительно никого нет, Вадим закрепился на верёвке, с помощью рук и ног переместился по стене к просторной лоджии. Как он и ожидал, рассеянный туман переливался в бесцветных лазерных лучах охранной сигнализации, делая их видимыми горизонтальными нитями, которые, вроде решётки, отделяли от него самую лоджию. Нижний луч пронзал воздух над кирпичным ограждением, верхний – под потолком. Соседние лучи отстояли один от другого сантиметров на пятнадцать, не позволяли любому человеку влезть в лоджию и не пересечь при этом хотя бы одного из них. Пересечение любого луча подключало телевизионную систему частной охраны, дежурный которой определял причину. Если причиной была не птица, не брошенный
Ещё днём Нн. сообщил ему адрес квартиры тайного знакомого Тамары, рассказал, что охранную сигнализацию в ней устанавливала частная фирма, и обслуживала она узкий круг клиентов, так или иначе связанных с Нау Грином. О фирме было известно мало, в основном то, что вокруг неё крутились кавказцы, все из преступных этнических сообществ. Так Вадим вышел на страхового агента. Тот оказался общительным и сговорчивым малым, много чего порассказавшим в укромном углу довольно скучного днём бара. Подвыпив, он, по-видимому, принял его за вора, – сначала объяснял ему и подсевшей девице, как важно иметь страховой полис, потом вдруг наклонился и доверительно предложил плюнуть на эту квартиру. Ему-де показалось, была ещё система сигнализации, о которой владелец грузинской наружности умалчивал: очень уж он был уверенным в неприступности квартиры и сбивал страховку до наименьшей.
Предположение о второй системе сигнализации могло и не быть вздором, но это ничего не меняло, все равно надо было преодолевать ту, что выдавала себя перед его глазами бледными переливами на рассеянном тумане. Вадим снял с карабинного крючка за спиной моток световода из световолокна, тщательно примерился. Нельзя было прервать нижнего лазерного луча, и он рывком укрепил прозрачную присоску на конце световода к боковому приёмнику с датчиком, одновременно выставив линзу другого конца на пути лучевой переливающейся нити. Луч через линзу свернул в световод, и петля световолокна чуть-чуть засветилась. Осторожно перемещаясь вдоль ограждения лоджии, перенося линзу по лучу, Вадим почти достиг противоположной боковой стены, когда левая нога внезапно сорвалась с опоры. Рука с линзой дёрнулась, и его прошиб холодный пот. Ему удалось удержать луч в линзе, однако успокоился он лишь после того, как прижал её к источнику излучения, достал из кармана брюк моментально схватывающий клей и аккуратно приклеил к стене. Затем вернулся назад и этим же клеем заклеил на стене с приёмником прозрачную присоску. Главное казалось сделанным. Он приподнял световолокно, снял с плеч и пропихнул под ним сумку и пролез на лоджию сам. Стеклянная дверь в гостиную была приоткрыта, и он подхватил сумку, на резиновых подошвах бесшумно проник внутрь квартиры.
Просторная, обставленная дорогой мебелью гостиная отделялась двустворчатой дверью с витражом от очень большой прихожей, приятно освещаемой настенным золотым светильником. А за дверью спальни слышалась прерываемая невнятная речь, как если бы хозяин разговаривал по телефону. Вадим огляделся, вынул из сумки чёрный пакет Игоря, тенью приблизился к ванной комнате и прислушался, нет ли шагов в спальне, где смолк голос хозяина. Голос с акцентом заговорил снова, и он беззвучно приоткрыл дверцу ванной комнаты, развязал плотный чёрный пакет, затем другой внутри него и вытряхнул на керамический пол то живое, что в нём было. Сразу же плотно закрыл дверцу, неслышно вернулся в гостиную, где на всякий случай достал из наплечной кобуры небольшой пистолет. Стоять и ждать у витражной створки пришлось недолго. Разговор в спальне прекратился, из неё вышел мужчина и направился было к гостиной, однако приостановился и зашагал к ванной комнате, где был и туалет. Слышно было, что включался свет, мягко открылась дверца. Вадим сместился и выглянул за створку. Лысеющий, худощавый и мускулистый, от природы очень здоровый и сильный грузин распахнул домашний халат, повесил его возле раковины и захлопнул дверцу. Вадим убрал пистолет, на цыпочках быстро перебежал к входу в ванную комнату, крепко вцепился в дверную ручку. Послышался нарастающий шум падающей из душа воды, и вдруг раздался жуткий крик неподдельного ужаса. Дверная ручка задёргалась, и Вадиму понадобилось напрячь все силы, чтобы удержать её. Она не выдержала, с хрустом сломалась с той стороны. Отпустив бесполезную больше ручку, он навалился плечом на дверцу, которую начали сотрясать бешеные удары и толчки рук, ног, сопровождаемые безумным человечьим рычанием. Дверца в верхней части затрещала, треснула, поддалась ударам, и от очередного удара из неё вывалился кусок. До крови разбитый кулак мужской руки, волосатой, с вздутыми венами, выскочил в проломанную дыру, потянулся к наружной ручке. Однако Вадим перехватил руку в запястье, весь напрягся, не позволяя хозяину квартиры открыть выход из ванной комнаты. В борьбе за доступ к ручке в дыру полезла расцарапываемая заусенцами лысина, голова. Голова вскинулась, и хозяин квартиры увидел Вадима. Мгновение он смотрел на него безумными глазами, вдруг завизжал от бессильной ярости, укусил своё плечо, слюной с кровью плюнул ему в лицо.