ПРИШЕСТВИЕ
Шрифт:
Все в гостиной гондолы дирижабля застыли у лобового окна, безмолвно наблюдали, как несколько взрывов кряду превратили столкнувшиеся катера в огромный шар огня и чёрного дыма, и шар расшвыривает по сторонам людей, рваные обломки, по которым невозможно понять, чем они были всего несколько мгновений назад.
– Если они догадались снимать такое для телевидения, – прервала тягостное молчание Тамара, – тебе придётся объясняться… А вдруг они засняли тех, на берегу? И их, – она кивнула на выступающих главарями сородичей, – как главари преступного мира поднимаются сюда, встретиться с тобой? – Она стала непривычно обеспокоенной, повернулась к Нау Грину и вспомнила последний разговор с казначеем другого Кандидата. – Это… это может оказаться причиной поражения…
– Поражения
Следом за ним быстро вышла Тамара.
Остальные остались стоять у окна. Со стаканами в руках они расслабленно смотрели, что последует дальше. Казалось, они одурманены своим напитком, так мало их волновало приближение боевого вертолёта, – а ведь летящие в нём ясно показали, как намерены удовлетворять любопытство и вести дела.
В чёрном комбинезоне, под чёрным парапланом, с тихо урчащим за спиной пропеллером он наконец-то приближался к цели. Влетел в тень горы, пролетел вдоль её высокой отвесной стены. Завершив пролёт в одну сторону, он развернулся, заставил параплан подняться на полтора десятка метров и полетел вдоль той же стены обратно. И только когда он летел вдоль неё третий раз, ещё выше, чем во второй, стрелка компаса необъяснимо отклонилась от направления с юга на север и уставилась остриём прямо в стену. И он увидел, что искал.
Площадка, не больше той, что нужна для стоянки грузовика, не могла иметь естественное происхождение. Она была ровной и полукруглой. Однако её обнаружение восторга у него не вызвало. Не настолько он был опытным парапланеристом, чтобы отважиться приблизиться к ней, не говоря уже о приземлении. Но он отключил пропеллер и, замедляя, как удавалось, перемещение параплана, стал расчётливо сближаться с этой площадкой, один за другим отстёгивать ремни сбруи. Он выскользнул из сбруи над её краем и опрокинулся к стене, подальше от обрыва. В лежачем положении со щемящим от подавляемого страха сердцем пронаблюдал, как параплан метнулся вбок, натолкнулся на скалистый откос, скомкался, потерял форму. И начал затяжное, долгое падение к мрачному подножию.
К счастью, площадка действительно оказалась той самой. При тщательном обследовании полукруглой стены он обнаружил квадратную выемку, а внутри неё, сбоку нащупал странную прорезь. На удачу снял с шеи золотую цепочку с платиновой пластинкой, сунул пластинку в прорезь, и не удивился, как легко она углубилась до звеньев цепочки. Послышался слабый треск, щелчок, и сверху из стены в выемку опустился небольшой экран. На нём возникло изображение пластинки, она просвечивалась золотистыми лучами, и внутри неё золотой волосок сменил форму с круга на квадрат. Участок стены слева дрогнул, сдвинулся вглубь и поднялся вверх, открывая узкий проход внутрь горы. Над проходом загорелся бледный жёлтый свет. Вадим выдернул пластинку, слегка озадаченный вопросом, как же платина становилась прозрачной. Но ломать голову над ответом, не было времени. Главное, это оказался пропуск, позволяющий вздохнуть свободней и покинуть площадку. И он опять повесил золотую цепочку на шею, шагнул в проход.
Свет бежал перед ним, как проводник. И когда остановился в тупике, он подошёл к торцу тупика вплотную, ожидая чего-то подобного тому, что произошло. Сбоку загорелся экран, а синий глазок указал, где находится прорезь. Сунутая в прорезь платиновая пластинка опять просветилась золотистыми лучами, стала прозрачной, и форма замкнутого золотого волоска в ней из квадратной превратилась в треугольную. Торцевая стенка бесшумно ушла вверх, и он вернул пластинку, уверенно ступил в зелёный полумрак кабины. Кабинка сразу устремилась вверх. Надо было приготовиться к любым неожиданностям, – он достал из заплечного чехла «ружьё», вставил в него вынутый из поясной сумки толстый патрон. Действовал спокойно, тщательно, – теперь
Игорь низко, по кругу пролетел над разбросанными на воде остатками катеров, и поверхность под вертолётом покрылась рябью. Паша медлил, поправлял наплечную камеру, потом всё же раздавил пяткой ботинка капсулу патрона со сжатым воздухом, носком грубо выпихнул вон из кабины начинающий расправляться свёрток из оранжевой прорезиненной ткани. Свёрток на лету раздулся, и на воду упал спасательным плотом. Особых приглашений не потребовалось, вскоре те из головорезов, кто забрались на плот первыми, помогали вылезать из ледяной воды другим. Паша с удовлетворением записывал происходящее на видеомагнитофон, словно воспользовался приманкой для ловли хищников.
– Там уголовная рать Грина, – громко предупредил Игорь. – Приготовься. Теперь возьмёмся за ближайшее окружение.
Он круто задрал нос винтокрылой машины и направил её к сверкающему дирижаблю. Его внимание привлёк странный крошечный предмет. Предмет отделился от гондолы и необъяснимым образом плавно полетел им навстречу. При сближении он стал похожим на блюдце размером с голубя, – скользил в воздухе вблизи водной глади и пронесся под вертолётом. Игорь развернул машину, погнался следом, давая Паше возможность заснять это летающее блюдце, и вдруг рядом с плотом оно вспыхнуло ярким огненным шаром и взорвалось. На десятки метров вокруг водная поверхность превратилась в пламя, жадно пожирающее всё живое и неживое. Язык пламени лизнул вертолёт, горячим воздушным потоком и паром подхватил его, и Игорю чудом удалось сохранить управляемость боевой машины, вырваться из этого преддверия преисподней. Его товарищ плевался, осторожно трогал опаленный подбородок, и в кабине витал запах его опаленных волос. Оба не оборачивались, не хотели думать, что творилось с плотом и головорезами, посмотрели на невыразимо красивый дирижабль, словно впервые его увидели. Теперь они приближались к нему с серьёзной настороженностью, в ожидании новых подвохов.
Они не знали, что на скрываемом скалой берегу залива такое же блюдце уничтожало свидетелей связей Нау Грина с преступными организациями, в том числе их товарищей. Пламя там поглощало, испепеляло и испаряло всё, даже металл, даже кости, даже дым дымовой шашки. Уцелел только второй боевой вертолёт. Он спустился, завис над камнями, из него спрыгнул «афганец» и, прикрывая лицо рукавом куртки, бросился к границе огня. Огонь корёжил, плавил, испарял вертолёты бизнес-класса, на которых прилетели инопланетные главари преступного мира, разъедал чьи-то кости, в нём ещё полз объятый пламенем человек, возможно, его друг…
Высокий куполообразный зал был безжизненным, безмолвным, в нём отсутствовало какое-либо движение. Вадим невольно старался не производить шорохов при обходе настоящей летающей тарелки, большой и переливающейся золотистыми оттенками в слабом и бледном рассеянном освещении. Она занимала срединную часть зала. С «ружьём» наготове он обошёл её несколько раз, однако никаких признаков закрытого входа не обнаружил. Как и всё вокруг, она казалась внезапно покинутой.
Разумное, экономное, хотя и своеобразное освещение зала имело два исключения, которые бросались в глаза. В тупиках обоих коротких проходов в стене зелёный свет был довольно ярким, как будто приглашающим подойти и войти. В одном тупике застыла кабинка лифта, которая подняла Вадима в этом зал, и он осторожно направился к другому. Второй проход расширялся, и овальный тупик оказывался больше и свободнее первого. Справа на стене при приближении Вадима ожил серо-зелёный экран. Под экраном засветился голубой глазок с прорезью, и он в очередной раз воспользовался платиновой пластинкой. Просвеченная лучами пластинка опять высветилась на экране, а замкнутый золотой волосок свернулся в точку и пропал с экрана, вместо него возник зелёный лабиринт с золотой точкой у единственного входа. Возле глазка с прорезью открылось отверстие, из которого выскользнул световой карандаш, салатный, испускающий яркий луч из заострённого носика.