Приснись мне, убийца
Шрифт:
– Спускаемый аппарат, – опять пояснил капитан.
– Да, спускаемый аппарат. И все, только они посадку совершили – для нас работа начинается. Мы ни перед кем не держим ответ, перед одним только прокурором. Наша задача – чтобы здесь, на Земле, у космонавтов все было нормально. И вот мы их оттуда извлекаем, а они еще совсем беспомощные, их Земля принимает без любви.
Майор махнул рукой:
– Да ладно, чего там. Давай выпьем лучше.
Разлили по стаканам водку,
– В этот раз он сидит, космонавт-то, – сказал майор. – Уже и эти, с лампасами, прилетели. Он им докладывает, что все нормально, мол, и вдруг – р-раз! – голова у него набок.
– Как это? – не понял Козлов.
– Сознание потерял. Говорю же, Земля принимает без любви. Организм к невесомости привык, даже сердце кровь как-то по-другому гонит, не так, как на Земле; и вдруг в одно мгновение – снова сила тяжести, и организм отключается. Резкая смена обстановки, понял? И это все меняет. Коллапс! Слышал?
– И что дальше?
– Так мы для того к нему приставлены. Сразу рукав закатали, шприц, дозу мы знаем…
– Дозу чего?
– Наркотика. Раз – он глаза открывает, ресницами хлопает – ой, братцы, что такое, почему суета, я ничего не помню.
– А потом опять, – вставил один из капитанов.
– Да, – подтвердил Костя. – Через минуту снова без сознания. Ну, мы ему тогда еще одну дозу, а генерал и говорит: мол, хватит, ребята, перекачаете его, достаточно.
А мы и сами знаем, что хватит.
Козлову было легко среди этих людей. Ему казалось, что день складывается чудесно. Не он задавил в себе тревогу, она совсем его покинула. Ушла, и даже следа не осталось.
Одну за другой они выпили две бутылки водки и приступили к третьей. Козлов уже рассказал о себе, о диссертации, которую пишет. Офицеры смотрели на него уважительно, и их внимание, внимание уверенных в себе людей с обожженными степным солнцем лицами, ему льстило.
За окном уже стемнело. Воздух вокруг Козлова плыл, и лица офицеров стали размытыми.
– Мы ночью приезжаем? – спросил Костя.
– Ночью, – подтвердил Козлов, и веки сомкнулись непроизвольно.
– Так, может быть, поспишь?
– Чего уж там спать. Я посижу, мне с вами хорошо, ребята.
Но сил у него уже не оставалось, и через час его уговорили лечь на верхнюю полку. У офицеров еще была бутылка водки, и они бодрствовали. Уже за полночь Козлов начал метаться на полке и скрипеть зубами. Он спал очень беспокойно, и Костя дважды, поднявшись со своего места, похлопывал спящего Козлова по груди и приговаривал:
– Ну что ты, в самом деле! Успокойся!
Козлов затихал ненадолго, после чего все повторялось. За час с небольшим до прибытия поезда к
– Вставай! – сказал он. – Подъезжаем! Все равно это не сон.
– Перебрал он вчера, – сказал один из его спутников. – Нельзя ему было столько пить.
Козлов открыл глаза и посмотрел на майора полным сумасшествия взглядом.
– Что, плохо? – сказал понимающе Костя. – Душно в купе, плохо спится.
– Да, душно, – ответил хрипло Козлов.
Он беспокойно озирался и выглядел неважно.
– Может быть, водички? – предложил майор.
– Хорошо бы.
Козлов принял из рук офицера стакан с водой и заглотнул с жадностью. Зубы его громко стучали о стекло.
– Ты не приболел? – спросил Костя.
– Не знаю.
– А то ты какой-то бледный.
Козлов промолчал, и его оставили наконец в покое. Он лежал неподвижно на верхней полке и остановившимся взглядом безумно рассматривал потолок. Когда поезд подошел к перрону, Козлов спустился вниз и стал собираться, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
Выходя из купе, попрощался со всеми торопливо и сухо и вышел, так и не согнав с лица тревожного выражения.
Была ночь. На такси денег у Козлова уже не оставалось, и он до наступления утра проспал в пыльном неуютном здании вокзала. Под самое утро к нему подошел дежуривший в зале милиционер и попросил предъявить документы. Козлов протянул ему паспорт, обнаружив при этом, что его собственные руки дрожат и плохо ему повинуются. Но милиционер этого, похоже, не заметил, проверил документы и ушел, не сказав Козлову ни слова.
Дома Козлов швырнул свою сумку в угол и, как был одетый, упал на диван. Он был в отчаянии. Все повторялось с ним, и вчерашнее облегчение, когда он думал, что все уже позади, теперь казалось ему сном. То был хороший сон, но, как и всякий сон, он прошел. Козлов открыл глаза и с ужасом обнаружил, что для него лично ничего не изменилось.
Зазвонил телефон. Козлов вздрогнул от неожиданности и снял трубку. Это была Вика.
– Куда ты пропал? – спросила она. – Я тебе звонила.
– Приезжай ко мне! – сказал торопливо Козлов, словно боялся, что она его не дослушает. – Мне очень нужно, чтобы ты приехала!
– А что случилось? – озаботилась Вика.
– Ничего! Приезжай!
– Мне на работу через час.
– Приезжай! – взмолился Козлов.
– Хорошо.
Как ему показалось, она ехала целую вечность, он уже и надежду потерял, и вдруг – звонок в дверь.
– Ты еще дольше не могла ехать? – сказал Козлов зло, увидев Вику на пороге.