Присоединиться к большинству
Шрифт:
– Интересно, как аборигены относятся к Большому Хапку? - рассеянно проговорил Зайцев, провожая ее взглядом.
– А как они могут относиться, Виктор?
– Стивенс отреагировал коротким смешком, - Або до сих пор живут в каменном веке. Вы думаете, они, вообще, что-нибудь поняли?
– Або стали усиленно молиться Джи, - сказал Дьюи, - Так зовут некоего Убитого бога, который по их верованиям однажды явится, чтобы всех наказать. После Большого Хапка они решили, что Убитый вернулся. Пинов считают воплощениями Джи в телах, которые он конфисковал у сильно провинившихся. Происходящее принимают как должное, только немного недовольны, что Убитый почему-то
Дьюи сделал паузу.
– Некоторое время назад один або изнасиловал девушку, тоже аборигенку. Да вы ее сейчас видели. Это по их понятиям серьезный проступок. Раньше они бы его сдали властям. А тут связали, отнесли на холм и обратились к Джи, чтобы тот вошел в него.
– Как Вы ухитряетесь все знать!
– восхитился Зайцев, - Або, кажется, не сильно разговорчивы.
– Это мне не або рассказали, а доктор Кэссиди, - уточнил Дьюи, - Он молится Джи вместе с ними.
– Кэссиди, климатист?
– изумился Зайцев, - Но зачем?
– Он и еще несколько человек из техперсонала, - Дьюи печально улыбнулся, - Видимо, они так получают иллюзию хоть какого-то контроля над ситуацией.
– А чем кончилось дело с насильником?
– поинтересовался Стивенс.
– А это его тело теперь сидит рядом с Глобски на планерках. Довольно забавно видеть, как Глобски косится на него с опаской, - Дьюи поднял палец, улыбнувшись, - Эта плоть принадлежала Гильермо, моему помощнику по дому. Аккуратный парень. Жаль, как выяснилось, сексуально не выдержанный.
Зайцев задумался, каково это, видеть пина в теле, которое ты раньше знал как человека. Его чаша сия пока миновала. Ни на острове, ни до этого он не видел ни одного лица, знакомого до Хапка.
Об этом и о многом другом Зайцев с Дьюи рассказывали друг другу день за днем, лежа в шезлонгах на веранде после позднего обеда. Режим подготовки экипажа оказался на удивление щадящим. Несмотря на достаточно строгое расписание с раннего утра до окончания тренировок, после 17 часов пополудни астронавты могли заниматься, чем им заблагорассудится. Запрещался только алкоголь крепче светлого пива, чрезмерные физические нагрузки и поздний отбой. В остальном каждый предоставлялся самому себе.
Послеобеденные посиделки на веранде столовой стали своеобразной традицией. Зайцев и Дьюи потягивали безалкогольные напитки, смотрели на море и беседовали о пустяках и предметах более серьезных. Иногда к их разговорам присоединялся Стивенс. В отличие от бесед с Дьюи такие встречи втроем Зайцев не очень любил, но понимал, что выбирать особенно не из чего. Кроме членов экипажа на острове жил обслуживающий контингент из местных або, темный, не образованный и зачастую просто плохо говорящий по-английски. А также научно-технический персонал, будущих астронавтов сторонящийся и недолюбливающий.
Через неделю после прибытия Зайцев спросил Дьюи о причине такого отношения к ним спецов.
– Ну а что тут непонятного?
– хмыкнул по своему обыкновению Дьюи, - Мы улетим, а они останутся. С Паном.
Зайцеву это объяснение показалось логичным.
– Я давно не видел столько интактов, - заметил он, кстати, - и так мало пинов. Почему так?
– Вам нравится общаться с пинами?
– усмехнулся Дьюи, -
Зайцев испуганно поднял руки.
– Нет!
– Вот в этом и дело. Я видел результаты исследований. Жизнь в окружении пинов вызывает у интактов апатию, депрессию и суицидальные поползновения. Потому Центр и перенесли сюда, на остров - подальше
Зайцев хмыкнул:
– Что-то я не заметил, что Пан особо деликатен.
Дьюи поднял палец.
– Это термин из прошедших времен. Этика нужна, когда участники коммуникации могут причинить друг другу ущерб. Но тот, кто несоизмеримо сильнее остальных, в этике не нуждается. Пан прагматичен. Ему нужен авангардный экипаж из здоровых, психически устойчивых особей.
***
РЕТРОСПЕКТИВА
О том, что на Земле происходит что-то не то, Зайцев и Кит Льюис узнали, когда замолчал Центр управления полетами. Попытки связаться с Хьюстоном по всем каналам, включая аварийный, ни к чему не привели. Тогда Зайцев попытался поймать радио- и телесигналы с Земли. Телевидение не работало, крупные радиостанции - тоже. Зайцев перенастроился на радиолюбительские волны. И вот тут астронавты поняли, что дело вовсе не в связи.
Проблема оказалась, однако, в том, что кроме самого факта всепланетной катастрофы из передач понять что-либо было невозможно. До них доносились то вопли о помощи, то невразумительные описания происходящего, то чьи-то сбивчивые попытки объяснить случившееся, еще больше запутывающие дело.
Кто-то кричал о зомби-апокалипсисе, кто-то - о нашествии вампиров. Кто-то о захвате Земли инопланетянами. Кто-то - якобы наиболее здравомыслящий - дрожащим голосом стонал о применении красными - русскими, или китайцами, или даже северо-корейцами против свободного мира нового неизвестного оружия, действующего непосредственно на мозги и сводящего людей с ума.
Зайцев и Льюис непрерывно пытались связаться хоть с кем-то. До них доходили обрывочные данные об упавших самолетах и сошедших с рельсов поездах, об автомобильных авариях с десятками разбитых машин и сотнями трупов. О промышленных катастрофах по всему миру. О тысячах погибших. Никто, до кого им случайно удалось дотянуться, не мог сообщить астронавтам ничего утешительного. Старшеклассник-радиолюбитель из Франции рассказывал об ужасах за окном и рыдая просил помочь. Диджей из Архангельска, видимо, тронулся умом, постоянно хихикал, и в ответ на вопросы включал записи рок-звезд 60-х, предваряя очередной шедевр возгласами типа: "А ведь он предупреждал! Он знал, проклятый наркоман! Вот послушайте, мужики..." Бортинженер с нефтяной платформы около Шотландии терпеливо объяснял, что никто им не поможет, и они должны достойно принять смерть от удушья в консервной банки, болтающейся в тысячах миль над поверхностью Земли. Религиозный фанатик из Оклахомы призывал покаяться в грехах, ибо наступил День Гнева Господнего. И только престарелый хиппи откуда-то из Непала, древний, как египетские пирамиды, хваставший личным знакомством с Тимоти Лири, вещал, что это не только смерть мира, как мы его знали, но и начало нового, чистого, лишенного грехов, накопленных прежним.
На этом месте рассказа Зайцева полтора месяца назад Дьюи хмыкнул и сказал:
– А ведь, согласитесь, этот парень оказался ближе всего к истине. Вы не спрашивали, как его зовут?
Зайцев улыбнулся:
– Он сказал: "Поскольку старые имена уже потеряли смысл, зовите меня просто - Луч Света Новой Зари, Загорающейся На Востоке."
– Забавно, - вкрадчиво произнес Дьюи, дождавшись, когда Зайцев поднесет чашку с горячим чаем к губам, - Скажите, Виктор, а Вы задумывались впоследствии, не разговаривал ли с Вами под видом одного из Ваших собеседников Пан? Или под видом всех?