Присоединиться к большинству
Шрифт:
– Возьми меня с собой на звезду.
Зайцев подавился вдохом. Что это - тоска молоденькой девочки по большому интересному миру? "А кому сегодня плакать в городе Тарусе? Есть, кому сегодня плакать - девочке Марусе". Или общий для всех интактов ужас перед присоединением?
– Извини, девочка, я не могу тебя взять на звезду. Это не я решаю.
– А кто решает?
– Пан.
– Вы так называете Джи?
Зайцев задумался. До него только сейчас дошло, кого аборигены называют Джи.
– Нет, девочка, Пан - не ваш Джи. Вы ошибаетесь. Пан - не с неба спустился, он - наше порождение, земное, это мы его создали.
–
"А кто понимает?" - подумал Зайцев. Впрочем, гладкие ножки девушки сейчас занимали его больше мыслей о судьбах человечества. Воображение, раззадоренное Жанной, уже независимо от воли рисовало всякие не пуританские картинки. "С другой стороны, кто знает, что тут считают изнасилованием?
– вдруг пришло Зайцеву в голову, - Вот так переспишь, с кем не следует, а завтра смуглые ребята тебя свяжут и отнесут на пригорок - Пану на ужин...".
И тут прекрасная псоглавица встала и ушла. Только бедра ниже короткой юбки сверкнули.
"Ну разумеется, - заключил Зайцев, - Не можешь взять девушку с собой на звезду - нафиг ты нужен?" В голове еще слегка звенело от местного пойла. Он тихо засмеялся.
ГЛАВА 4
РЕТРОСПЕКТИВА
У разных людей разный порог самообладания в стрессовой ситуации. Это банальность. Но определить, кто сломается раньше, заранее удается не всегда. Англичанин Льюис производил на Зайцева впечатление абсолютно невозмутимого человека. Тем больше Зайцев удивился, обнаружив, как этот джентльмен в считанные сутки превратился в законченного неврастеника. При том, что сам Виктор, безусловно, потрясенный до глубины души, продолжал держать себя в руках. Впоследствии Зайцев объяснил для себя это тем, что его детство и юность, когда формируются характер и мировоззрение, прошли в России в обстановке постоянной нестабильности и вечного ожидания "большого пипеца". "Пипец" случился - неприятно, но ожидаемо. В то время как для Льюиса рухнуло само мироздание. Британец полностью потерял опору под ногами, если можно так сказать про человека, болтающегося в невесомости.
Следующие три недели в обществе Льюиса оказались для Зайцева сущим адом. Тот то плакал, то причитал, то вдруг разражался чрезмерными лучезарными надеждами, подражающими абсурдностью и беспочвенностью.
По прошествии времени уже на Земле Зайцев решил, что Льюис своим безумием спас от сумасшествия самого Зайцева, заставив мобилизоваться для сиюминутного спасения жизни, и отвлекая мысли от перспективы гибели неизбежной, но более отдаленной по времени. И от гибели известного ему мира заодно.
***
Зайцев сидел смирно, но начинал раздражаться.
Вокруг него с проводами и присосками неловко и бестолково суетился ассистент Робура по фамилии или прозвищу Маджента. Из тех, у кого на лбу написано - "никчемный".
"Надо же, - подумал Зайцев, - сколько умных и талантливых людей исчезло в ненасытной глотке Пана, а этот absolutely useless живет себе как ни в чем ни бывало". Поразмыслив, однако, Зайцев понял, что как раз тут все логично - зачем Пану есть никчемного?
Робур стоял у стены, и мрачно наблюдал за происходящим, даже пытаясь вмешаться.
– За что Вы нас так не любите, Джеймс?
– спросил Зайцев.
– Объяснить?
– Робур исподлобья глянул на Зайцева.
– Будьте любезны.
– Вам не понравится.
–
Робур присел на край стола и скрестил руки на груди.
– Как хотите. У вашей команды есть кое-что общее, что отличает от других людей на острове. Дьюи, Вы, Флавиньи, Хенсон - все вы потрясающе спокойны. У вас чисто физиологические показатели - как у людей, у которых все в полном порядке. Ни постоянных кошмаров, ни приступов страха, ни видений, ни панических атак, как у большинства находящихся на острове. Все здесь психически травмированы - особенно после ужасов первых месяцев, да и из-за дальнейших событий тоже. Почти все какое-то время жили в окружении одних присоединенных. Все видели сотни, если не тысячи смертей. Все пережили превращение друзей и знакомых в марионеток. У всех нервы разорваны в клочья. У всех - кроме вас. Вы - равнодушные монстры, абсолютно лишенные сострадания к другим людям. Видимо, это принцип, по которому Пан вас собрал.
Зайцев пожал плечами.
– А что в этом нового, Джеймс? В любой катастрофе больше шансов на выигрыш имеют невозмутимые.
– Нового ничего, - согласился Робур, - Хорошего - тоже.
Зайцев вдруг улыбнулся.
– Знаете, что забавно, Джеймс? По мнению мистера Дьюи главная причина, что нас готовят интакты, в заботе хозяина о нашем психологическом комфорте. Если это так, то, возможно, Вы существуете как самостоятельная личность исключительно благодаря нашему спокойствию. Вы считаете, это повод для неприязни?
– Нет, - с каменным лицом сказал Робур, - Это повод для ненависти. Залезайте в тренажер. Мы уже на десять минут отстаем от графика.
***
Зайцев опоздал на обед, и вышел на веранду, когда Дьюи и Стивенс уже сидели там. Здесь же к его удивлению оказалась и мадемуазель Флавиньи.
– Жанна, - Дьюи ласково и даже, как показалось Зайцеву, с некоторой жалостью, говорил девушке, - Ваша ошибка в том, что Вы считаете, будто у Вас есть какой-то выбор. Когда Вы поймете, что, на самом деле, выбора никакого нет, Вы немедленно успокоитесь.
– Как Вы?
– сердито уточнила Жанна.
Дьюи с улыбкой кивнул.
– А если я не хочу покоя?
Дьюи покачал головой.
– Это тоже не Вы решаете.
Жанна надула губы, развернулась так, что у самого лица Зайцева промчался вихрь с легким цитрусовым ароматом. И вышла.
Дьюи хмыкнул, медленно, как бы нехотя, поднялся из кресла, небрежно кивнул и отправился за ней.
Зайцев повернулся к Стивенсу.
– Я ничего не понял. О чем это они?
– А Вы не в курсе?
– бортинженер тихо хохотнул, - Некоторое время назад - еще до прибытия на остров, - Стивенс пальцами отбарабанил дробь на ручке шезлонга, - наша Жанна переспала с Паном.
Перед глазами Зайцева немедленно возникла эпическая картина Жанны, совокупляющейся на солнечном песчаном берегу с миллиардом поджарых волосатых латиносов. Он нервно потряс головой. Видение исчезло.
– Вы хотели сказать - с пином?
– раздраженно уточнил он у Стивенса.
– А Вы полагаете, секс - только физиология?
– бортинженер насмешливо посмотрел на Зайцева, - Тогда Вам в жизни не слишком повезло. Нет, все-таки, она переспала с Паном. И с тех пор мы с Вами для нее как мужчины не существуем. Ее проблема в том, что улетев с нами, она больше никогда с Паном не встретится. А оставшись, вряд ли останется Жанной. Вот ведь дилемма.