Присоединиться к большинству
Шрифт:
– Вот оно что...- протянул Зайцев, - Тогда можете ей передать, что у нее проблемы. Все возлюбленные античного Пана кончили плохо. Одна превратилась в тростник, другая - в дерево, третья - вовсе в скалу.
– Почему я ей должен это передавать?
– насторожился Стивенс.
– Ну, меня-то она отшила, - объяснил Зайцев.
– Ах, вот как... Ну ничего, у Вас есть еще две попытки!
Бортинженер гыкнул и похлопал Зайцева по плечу. Зайцев скривился.
– Ну что Вы все время чем-то недовольны, Зайцев?
– укорил его бортинженер.
Зайцев
– По-моему, те, у кого нет никаких претензий к мирозданию, в гробу лежат. А Вас вот прямо все в нашем пребывании здесь устраивает?
– Ну, нет, конечно, - насупился Стивенс, - Вот, например, мне непонятно, почему во время командных тренировок постоянно происходит ротация командира. По-моему, это просто неправильно. Мы задолго до полета должны знать не только, какое у нас будет не только распределение профессиональных обязанностей, но и подчиненность.
– А Вы, я полагаю, рассчитываете на эту должность?
– Почему бы и нет?
– бортинженер усмехнулся, - И я уверен, что в этом случае Вы, дорогой Виктор, будете мне подчиняться без возражений. Я ведь Вас давно раскусил. На самом деле, Вы, как всякий русский, уважаете власть, какой бы она ни была. Просто за то, что она - власть. А Ваше фрондерство это всего лишь попытка замаскировать Ваш кондовый конформизм хотя бы перед самим собой.
– Что, так плохо получается?
– с нарочитой обескураженностью в голосе поинтересовался Зайцев.
Стивенс весело кивнул.
– А, вообще, Энтони, Вы правы, - вздохнул Зайцев, - тут много странностей для опытного человека. Самое очевидное - почему нет дублеров?
– Каких дублеров?
– насторожился бортинженер.
– Ну как же! Каждому члену экипажа нужен как минимум один дублер, который должен заменить первый номер, если тот по каким-то причинам не сможет полететь - из-за болезни, например, или нервного срыва. Без дублеров выход из строя одного человека может привести к срыву всего полета.
– Я думаю, - проворчал Стивенс, - в данном случае Пану виднее.
– Вы полагаете, что дублеры есть, но готовятся где-то в другом месте?
– уточнил Зайцев.
Бортинженер промолчал.
– Еще мне кажется весьма логичным вариант, - продолжал Зайцев, - что мы и есть дублеры. А основная команда готовится где-то на континенте, скажем, в Звездном городке. По всем правилам готовится, как следует. Вместе с командой "Большого Эдема" и с уже назначенным капитаном. А здесь - не более чем склад запасных частей, и все тренировки - лишь профилактика, чтобы запчасти не испортились.
– Да идите Вы к черту, Виктор, - буркнул Стивенс, раздраженно выскочил с веранды и чуть не сшиб возвращающегося Дьюи. Проф проводил бортинженера взглядом. Обернулся к Зайцеву.
– Снова Вы задираетесь. Вот зачем?
Зайцев вытянул руку с выпрямленным указательным пальцем вслед Стивенсу.
– А он первый начал.
– Опять прославлял Пана? Так это он больше сам себя убеждает. Здесь же нет микрофонов, - сказал Дьюи, - и камер тоже.
– Откуда Вы знаете?
– усомнился Зайцев.
– Я спрашивал
Зайцев озадаченно клацнул зубами.
– Так выходит, мы тут впустую красноречием блещем.?
– А Вы выступаете для Пана?
– Дьюи улыбнулся, - Это такой русский способ бунта?
– В самую точку, Эдвард, - кивнул Зайцев и залпом осушил бокал сока, - У нас бла-бла-блацентричная культура. Была.
Зайцев хмыкнул.
– Хотя, по правде говоря, сейчас-то Стивенс был прав. Тут все устроено абсолютно неправильно. Поверьте единственному бывалому космонавту среди Вас. Не так все должно быть в центре подготовки космонавтов. Как будто готовят вовсе не экипаж межзвездного корабля.
– А кого?
Зайцев пожал плечами.
– Да кого угодно. Например, театральную труппу. Смотрите: Мейбл - инженю, Жанна - субретка, я - простак, Стивенс - резонер...
Дьюи отрицательно покрутил поднятым пальцем.
– Нет, это как раз Стивенс - простак. Резонер - это я.
Старый абориген по имени Жупо нес большой лист зеркального стекла, когда услышал со стороны астронавтской столовой странные звуки. Он аккуратно прислонил лист к стенке, крадучись подошел к веранде, и осторожно заглянул в окно. На веранде в шезлонгах сидели двое белых в одинаковых оранжевых рубашках и штанах, и давились от хохота. Жупо неодобрительно покачал головой. Неожиданно раздался звон. Лицо Жупо приняло жалостно обиженное выражение. Он отвернулся от окна и понуро пошел к разбитому стеклу.
ГЛАВА 5.
РЕТРОСПЕКТИВА. ЛЕКЦИЯ ДЬЮИ
До самого Большого Хапка Эдвард Дьюи вел в вузах Нью-Йорка несколько курсов по медицине и явно испытывал лекторский зуд. "Курс лекций" о происхождении и становлении Пана он уже читал Стивенсу и, видимо, кому-то еще. Возможность провести его для новоприбывшего профессора явно обрадовала. Тем более что Зайцев оказался благодарным слушателем. Благодаря Дьюи многие отсутствующие элементы паззла в голове Виктора встали на свое место и картина случившегося более или менее сложилась.
По словам профессора, все началось с экспериментов дока Джонсона...
Профессор Грант Джонсон на протяжении двух десятков лет занимался исследованием возможностей созданием интерфейса между мозгом и компьютером. Скандальную славу док заработал, попавшись на весьма рискованных экспериментах с людьми. Тогда его имя впервые появилось в прессе в связи с уголовным преследованием и громадными исками родственников пострадавших. Дополнительную остроту процессу придавала студенческая группа поддержки Джонсона из Калифорнийского университета, где он работал. На молодых людей профессор с гротескной внешностью и горящими глазами, прямо со скамьи подсудимых зажигательно вещающий о чудесах, которые ждут человечество после реализации его безумных идей, производил убийственное впечатление. Юные идиоты устраивали демонстрации под окнами суда против мракобесия и в защиту свободы научной мысли. Каким-то чудом, а, точнее, с помощью хороших адвокатов, оплаченных богатым поклонником, Джонсон смог уйти от ответственности