Пристроить шпиона
Шрифт:
Никакой жалости, никакого снисхождения. Ничего. Никто ничего не заслуживает.
Потому что все вокруг – твари. Все вокруг – предатели. Подружки, однокурсники, отец… И тот человек, которого я считала единственным, способным меня защитить. Тот, что стоит сейчас внизу, в холле загородного дома отца моего «женишка», и смотрит в спину своим мертвым взглядом. Мой Лешка. Который совсем не мой, оказывается.
В комнате я быстренько закрываюсь на замок, два раза дергаю ручку, проверяя, закрываю плотно блэкауты, чтоб создать полумрак, и только потом валюсь без сил на кровать.
Дикий день, совершенно
После того, как я окончательно отрезала себе путь к Лешке, на меня словно апатия напала. Непроходящая вялость, сонливость, отупение невероятное.
Я приехала домой, проигнорировав взгляд отца на своих босых ногах, ушла в комнату и легла. А проснулась уже вечером, от звонка.
Карина, моя инструктор по йоге, с которой я на шесте танцевала как раз и целовалась потом, сухо сообщила, что все занятия отменяются, и она уезжает. Когда я спросила, в чем дело, она рассказала, что кто-то заснял наш «танец» на мобильный… И ее поперли из клуба, а еще прицепились к тому, что у нее нет прописки в Москве, даже временной… И настойчиво попросили свалить из города и, желательно, из страны. Потому что гражданства у нее тоже нет. Я попрощалась, надеясь в глубине души, что Карина не материт меня на чем свет стоит, и пошла к отцу. В чем была пошла, то есть в платье коротком и босая. Плевать уже на все было.
Отец нашелся в кабинете, он опять осмотрел меня напряженным взглядом, скривил губы:
– Решила по девочкам пойти? Парней мало? Ты вообще башкой своей думаешь хоть немного?
– Не-а, - я села на диван, скрестив ноги, вызывающе посмотрела на него, - зачем? Для этого ты у меня есть. Сам решения принимаешь. О чем мне, вообще, думать, да?
– Черт… Алина… - он неожиданно встал из-за стола и двинулся ко мне, но я остановила жестом, выставив вперед руку.
– Не стоит опять театр подключать. Ты все равно херовый актер. Чего тебе реально, - я выделила это слово голосом, - надо от меня?
– Хорошо, - он вернулся за стол, пристально посмотрел на меня, - хорошо. Выросла ты, что ли, у меня?
– Надо же! Заметил!
– Тогда умей отвечать за свои поступки. Это – один из признаков зрелости.
– Не надо мне тут прописных истин!
– Ну тогда закрой рот и слушай. – Голос отца зазвучал настолько холодно и отстраненно, что я поежилась невольно, подумав о его бедных
– Нет! – вырвалось у меня возмущение, - нет! Ты не заставишь меня! Да, в конце концов, сейчас не средневековье! Ты совсем с ума сошел, что ли? Я лучше прямо сейчас из дома уйду! В чем есть, да!
– Хорошо, - кивнул он спокойно, словно ожидал от меня этого взрыва, - иди. Прямо сейчас. Но только подумай вот о чем… Твоя подружка-лесбиянка… Она уехала уже, кстати? Так вот… Ты думаешь, это я приказал ее выслать? Ошибаешься. И сильно ошибаешься насчет того, что это я решил все вопросы с твоими однокурсниками…
– Это… Это все он? Расщепаев? – мне упорно не верилось в этот бред. А еще в то, что отец прогибается. А он сейчас реально прогибался. – Но… Блин, ну это же бред…
– Алина… Бред – не бред, но все так и есть. Ты многого не понимаешь… Скажу лишь то, что у Расщепаева есть возможность надавить на меня. А у меня нет возможности ему… Отказать. Если ты выйдешь за порог этого дома, именно так, как хочешь, то есть, босой и без нижнего белья, то окажешься в постели Расщепаевского наркомана быстрее, чем моргнуть успеешь. И я ничего не смогу сделать. Вернее… Смогу, конечно. Но это будет последнее, что я сделаю в этой жизни. И не факт, что после этого ты-таки не окажешься там, где я уже говорил…
– Отец…
– Не надо ничего говорить. Во-первых, я не смогу тебе ничего ответить. И, во-вторых… Я продумал стратегию, при которой я смогу тебя защитить. И сделать это законным способом. Но для этого нужно сейчас… Прости меня за это, Алина.
– Отец… Но ведь он заставит меня лечь под… Вовчика… Отец…
– Лучше немного изваляться в грязи выжить, чем сдохнуть. Тоже, кстати, перед этим извалявшись в грязи. Но гораздо сильнее. Потому что меня не будет, и защиты тебе никакой – тоже.
– Да ее и так нет!
– А вот тут ты сильно ошибаешься.
Голос отца опять зазвучал отстраненно и холодно. Он, словно шахматист, просчитывал партию и прикидывал, в какой мере может пожертвовать фигурой. Мной.
– При твоем согласии, есть вариант нам с тобой остаться не только в живых, но и… разобраться с Расщепаевыми. Ты хочешь этого? Даже если и не хочешь… Ты хочешь жить. А это возможно, только при соблюдении определенных условий.
– Но… Почему я-то? Что во мне такого? – выдавила я, оглушенная этим ужасным разговором. И холодным взглядом отца.
– Это ты у Вовки-гаденыша спроси. Я к нему в голову не залезу, - сухо ответил отец, - так что, думай, дочь. Я очень надеюсь, что ты примешь верное решение. И докажешь всем, что кровь – не вода.
– Я не буду с ним спать! – все же сорвалась я, игнорируя попытки манипуляции. Пусть агентов своих… Манипулирует!
– Этого и не требуется, - все так же сухо кивнул отец, - я не исключаю худшее, но готовлюсь к лучшему. Тебя никто не заставит… Надеюсь. В любом случае, ты имеешь полное право сопротивляться. Ты – молодая, взбалмошная… Просто на людях веди себя нормально. Не кричи, не ругайся, Вовку не бей.