Присвоить тебя
Шрифт:
Иваньшин инстинктивно хватает того за плечо, но фигура Олега слишком быстро, учитывая габариты, возникает рядом и оттаскивает Захара обратно за шкирку, как помоечного котенка.
– Что? Твой благодетель без промедления ждет тебя, поэтому ты даже не способен перекинуться с друзьями и парой слов?
Фёдор играется. Треплет по нервам. Заводит, цепляет. Напрашивается, зная, что Захар не склонен пускать в ход кулаки за пределами ринга. Да и грубая, примитивная сила в лице Олега явно тянет чашу весов в сторону
– Чего ты добиваешься? Я больше не должен Назару ни копейки. Наш договор разорван, – говорит Иваньшин.
Голос – сталь. Нервы – канаты. Дыхание – жар, который растекается по всему телу. Захар напряжен. Он в обороне, готовый в любую секунду давать отпор.
– Мне исключительно любопытно, чем ты привлек какого-то левого парня, который так запросто выложил за тебя несколько лямов? Или ты продался сам на более приятных условиях погашения долга?
Фёдор сально ухмыляется и делает шаг вперед. Наклоняется и шепчет Захару в ухо:
– Покрутил перед богатеньким педиком дыркой и теперь платишь собственной задницей?
Захар явственно слышит, как скрипят его зубы. А после толкает Фёдора в грудь, и тот отступает назад, гаденько хмыкая. Олег недовольно рычит за спиной, но короткий хозяйский жест отдает приказ – место.
– Что? Не угадал? Отрабатываешь этой дыркой? – издевается Фёдор и красноречиво водит сомкнутыми в кольцо пальцами по воздуху, параллельно тыкая языком в щеку во рту, изображая член.
Фёдор ржет, а Олег гыкает позади, видимо, впечатленный пантомимой хозяина.
– А что? Тоже хочешь попробовать? – едко выплевывает Захар. Хотя хочется раскрасить физиономию наглого мудака. – Какое теперь тебе до меня дело?
Сейчас руки Захара не связаны долгом. Уж точно не перед Назаром. Отныне это их с одинцовым личное дело.
– Мне? – Фёдор наигранно удивляется. – Абсолютно никакого. А вот босс почему-то жалеет, что ты сорвался с крючка. Приглашает тебя как-нибудь его навестить. Жаль, вы сегодня не встретились. Хочет с тобой обсудить возможности для сотрудничества на новых условиях.
– Не заинтересован, – отвечает Захар без раздумий.
– Новый хозяин запрещает путаться с плохими мальчиками? – вновь язвит Фёдор, развязно проведя кончиком языка по зубам и огладив клык. – Должен спрашивать разрешения? Иначе закроет доступ к своей теплой постели и выгонит обратно на грязную улицу за непослушание?
Иваньшин терпит. А ногти до боли впиваются в кожу ладони.
– Подмахивать задницей, значит, нравится больше, чем махать кулаками? Да, Захар? Выбрал дорогу шлюхи?
От прямого удара в челюсть голова Фёдора запрокидывается назад, и тот пятится, сталкиваясь спиной с машиной. Крепкие пальцы Олега больно впиваются Захару в плечо. Сложно вырваться. Захар бьет острием локтя, но едва попадает Олегу в бок. Зато сам ловит мощную оплеуху, от
Фёдор, двигая на проверку челюстью, наблюдает, сверкая налитыми кровью глазами. Буквально дает Олегу карт-бланш на расправу.
Более низкий рост и гибкая комплекция обеспечивает Захару преимущество в стычке. Но пока сбоку не раздается торопливый топот кого-то, прибежавшего на подмогу из клуба, он успевает подвести счет ранениям. Рассеченная бровь, разбита губа. Ссадина на левой скуле. Явно отбиты ребра и, может, что-то из внутренностей. Некритично, но болезненно ощутимо.
Олег как машина, получившая очередную команду, бросает Захара без интереса. Фёдор ядовито плюет в ноги.
– Захар, вы в порядке? Может, скорую вызвать? – спрашивает единственный оставшийся возле него парнишка, кажется, Толя. Зеленая партия, пришел в череде новеньких, едва исполнилось восемнадцать. Как и Захар, далеко не от пресыщенной жизни.
– Не надо, – останавливает Иваньшин, упираясь ладонями в бедра, слегка согнувшись. Харкает чуть розоватой слюной на асфальт. Дышит. – Спасибо, я в норме. Несмертельно.
И сам хмыкает. Уже однажды едва не сдох, если бы не Одинцов со своим странным «понравился». Его жизнь стоила чьей-то удачной симпатии. Захар морщится. Не от мыслей об Одинцове – много чести, – от саднящей губы, проводя по ней языком.
Лишь когда Захар забирается внутрь тачки, Толя исчезает из вида. Этот мальчик явно тоже заслуживает кому-то понравиться ради спасения.
Судя по припаркованной по соседству машине на подземной стоянке дома, Одинцов уже приперся с работы. Что же, сорри, Тимочка, я проебал твой ужин.
Когда в прихожей щелкает дверь, Тимофей выходит навстречу.
– С возвра… Захар, что случилось?! Что с лицом? Ты подрался? – выстреливает вопросами Тима при виде разукрашенной физиономии Иваньшина.
Подлетает. В груди екает, как укол ржавой иголкой, несмотря на то, что Тимофей лицезрел в разы хуже. Тянется к Захару и слегка касается пальцами кожи.
Тот избегает контакта, отводя голову в сторону.
– У тебя есть аптечка? – спрашивает Захар, нахмурившись.
Тимофей бесстыдно надеется, что от боли, а не от попытки к нему притронуться.
– Давай я отвезу тебя в больницу? Возможно, тебе нужно швы наложить, – беспокоится Одинцов, делая новую попытку приблизиться, но Захар, обогнув, шагает в направлении комнаты.
– Ничего серьезного. Сам справлюсь, если найдется перекись, вата и желательно обезболивающее.
Тима плетется следом, почти ожидая, что Захар захлопнет дверь ванной у него перед носом. Но тот игнорирует.
– Захар, дай мне осмотреть, – просит Тимофей, настойчиво становясь рядом с ним возле раковины. – Или все-таки лучше вызвать врача.