Присягнувшие Тьме
Шрифт:
— Ничего удивительного.
Я вздрогнул. В первый раз кто-то поддержал мою теорию об «убийственном» расследовании. Вальре выпрямился. Он был готов заговорить, но нужен был еще один толчок.
— Как по-вашему, Сильви Симонис покончила с собой?
— Покончила с собой? — Он искоса взглянул на меня. — Ну уж нет. Вряд ли она сама проделала над собой все то, что ей пришлось вынести.
— Выходит, это убийство?
Он толкнул дверь и пригласил меня войти:
— Самое изуверское и изощренное из всех, которые когда-либо совершались.
29
Снимки были разложены
— Я хочу, чтобы вы четко представляли, о чем пойдет речь, — сказал Вальре.
Но я уже не был уверен, что хочу это знать. Снимки последовательно рассказывали, как происходит разложение человеческого тела.
Первый снимок передавал общий вид. Окруженная елями пологая поляна обрывалась отвесной скалой. Обнаженная женщина лежала на боку, словно спала, и была сфотографирована со спины. Тело похоже на тряпичную куклу, сшитую из отдельных кусков. Втянутая в плечи голова и изогнутое туловище имели нормальные пропорции, а ноги, иссушенные до костей, напоминали русалочий хвост из кошмарных видений.
На втором снимке крупным планом были показаны стопы и плюсны, держащиеся лишь на клочках почерневшей плоти. На третьем снимке были видны ляжки, покрытые позеленевшей, похожей на пергамент кожей. На четвертом — бедра и гениталии кишели червями, приподнимавшими разложившуюся плоть. Посиневший живот, гнойный и вздутый, в котором также шевелились насекомые…
И так постепенно, снимок за снимком, мы дошли до груди, изъеденной не до такой степени, хотя тоже пораженной личинками, и до плеч, всего лишь покрытых трупными пятнами. Наконец показалась голова, совершенно не затронутая гниением, но наводящая ужас выражением нечеловеческой боли. Лицо, превратившееся в один широко разинутый рот, застывший в диком, устремленном в вечность вопле.
— Все, что вы здесь видите, — дело рук убийцы, — сказал Вальре, стоявший по другую сторону стола. — На трупе представлены все стадии разложения. Одновременно. С ног и до головы можно проследить весь процесс распада.
— Как такое возможно?!
— Вот именно — невозможно. Убийца совершил невозможное.
«Словно она умирала несколько раз», — сказал Шапиро. Оказывается, это поэтапное разложение было результатом кропотливой работы…
— Вначале, — снова заговорил врач, — когда спасатели и медики увидели тело, все эти странности приписали метеорологическим условиям. Я это подтвердил, чтобы успокоить людей. Но вы-то понимаете, что это чушь. В обычных условиях полное разложение тканей происходит только через три года. Каким же образом нижняя часть туловища могла разложиться меньше чем за неделю? Убийца сам спровоцировал это явление. Он обдумал и шаг за шагом осуществил каждый этап распада тканей.
Я еще раз взглянул на снимки, а Вальре продекламировал вполголоса:
И солнце эту гниль палило с небосвода,
Чтобы останки сжечь дотла,
Чтоб слитое в одном великая Природа
Разъединенным приняла. [13]
Патологоанатом — любитель поэзии! Они со Свендсеном отлично бы спелись. Я помнил эти стихи: «Падаль» Шарля Бодлера.
— Едва я увидел труп, как сразу вспомнил эти строки, — пояснил он. — В этой работе мясника есть художественный аспект.
13
Пер. В. Левика.
— Но как такое можно было сделать?
Врач обошел стол и встал рядом со мной.
— С июня этот труп не выходит у меня из головы. Я все пытался представить себе приемы, которые использовал убийца. По-моему, в тех местах, которые подверглись наибольшему разрушению, он применял кислоты. Выше с помощью подкожных и внутримышечных инъекций он вводил химические препараты, чтобы добиться эффекта «пергаментной» кожи. Такое различие в состоянии тканей было достигнуто также благодаря особому освещению и температуре. Жара ускоряет органические процессы…
— Выходит, ее перенесли на поляну уже после смерти?
— Конечно, все происходило в закрытом помещении. Возможно даже, в лаборатории.
— По-вашему, убийца по образованию химик?
— Несомненно. И у него есть доступ к весьма опасным препаратам.
Эксперт взял две фотографии и положил их сверху:
— Вот вам два примера. Здесь бедра и гениталии в таком состоянии, какое бывает, когда с момента смерти прошло от шести до двенадцати месяцев. На этой стадии отделяются жидкости тела и ткани разжижаются. Здесь же, в верхней части брюшной полости, они уже в газообразном состоянии. Все процессы были инициированы, разграничены и постоянно контролировались… Этот псих — настоящий дирижер, как в оркестре.
Я попытался представить себе убийцу за работой. Но ничего не увидел. Только какую-то тень с маской на лице, склонившуюся над жертвой в операционной, в руках шприц, вокруг какие-то препараты и инструменты. А Вальре продолжал:
— И вот еще любопытный момент… В грудной клетке я обнаружил лишайник, назначение которого мне совершенно непонятно. Я хочу сказать, что с процессами разложения он никак не связан. Инородное тело, которое убийца поместил под ребра.
— А что это за лишайник?
— Названия я не знаю, но у него есть одна особенность: он светится. Когда спасатели обнаружили тело, грудь светилась изнутри. Как сказали парамедики, настоящая тыква с горящей свечкой, как на Хэллоуин.
В мозгу у меня пульсировал вопрос: «Зачем?» Зачем подобная изощренность в подготовке трупа?
— С другими частями тела все проще, — продолжал эксперт. — Плечи и руки были едва затронуты трупным окоченением, которое наступает через семь часов после кончины и проходит в различных случаях за несколько дней. Что касается головы…
— А что с головой?
— Она была еще теплой.
— Как ему удалось этого добиться?
— Ничего удивительного. Женщина умерла незадолго до того, как ее обнаружили. Вот и все.
— Вы хотите сказать…
— Что Сильви Симонис была жива, когда с нею все это проделывали. Она умерла от боли. Не могу точно сказать, когда именно, но наверняка в конце этой пытки. Об этом свидетельствует состояние лица. Кроме того, в том, что осталось от ее печени и желудка, я обнаружил следы начинавшегося гастрита и язвы двенадцатиперстной кишки, а это говорит о сильнейшем шоке. Агония Сильви Симонис продолжалась несколько суток.