Притаившаяся смерть Москвы
Шрифт:
Евгений отключил связь на «мобильнике» и слегка помассировал пальцами нижнюю челюсть, так как долго смеялся. Он никогда не опаздывал на работу. Энергично срывал с себя пиджак, бросал его на спинку кресла, засучивал рукава рубашки и, не тратя ни секунды, приступал к работе: звонил своим женщинам. Сейчас он озадаченно посмотрел в лицо Апонии Стальевны, задержал взгляд на её густых усах и высоко поднял брови, словно спрашивал женщину: о чём она говорила?
– Да вот, то и говорю. Ишь, побежала. Шеф, конечно, пообещал ей отстегнуть энную сумму от новой взятки – каркнула Апония Стальевна.
– Вы, наверное,
– Я!?– взревела нечеловеческим голосом женщина, отшвырнув от себя кроссворд и рванув к себе двумя руками сумочку.
Её душу очень больно уязвили слова Евгения, когда он назвал Зину – старую деву!– девушкой. Она так сильно сжала пальцами сумочку из кожзаменителя, что поддельная кожа затрещала. Да, оно и понятно, что сумочка была итальянской и рассчитана на слабые руки романтичных женщин, но не для мужественных пальцев Апонии Стальевны.
– Зинка вьётся вокруг шефа. А напрасно…Я его трусливую душонку знаю… помню…Шеф каждый месяц за «мойку» ворованных денег получает взятку. Он переправляет валюту в банки наших африканских клиентов, а потом переводит на легальные счета воров.
– Ну, кого этим удивишь сейчас…в 2024 году, – протянул Евгений, набирая на трубке номер. – Тем более, наш Мефодий Петрович, и вы, наверное, читали в газетах…по мнению СМИ будет избран наследником президента России.
– Вот потому я и думаю, что они оба украли последний транш МВФ.
– Об этом уже кричали газеты полгода назад. Что это вы вспомнили старое? – спросил Евгений, прижимая трубку к уху.
Слово «старое» больно резануло слух Апонии Стальевны. Она восприняла неприличное слово, как намёк на свои далеко не молодые годы. Она крепко держала в руках сумочку, а мысленно держала в руках автомат «Буря» и расстреливала ненавистных ей шефа, Зинку и Евгения. Они прыгали и прятались под столами от потока пулемётных очередей, а Апония Стальевна смеялась.
Она запрокинула голову и, широко открыв рот, расхохоталась, чувствуя облегчение в душе и продолжая с удовольствием наблюдать, как она «мочила» из автомата своих врагов.
Ожидая включения связи, Евгений рассеянно посмотрел в окно на широкий проспект, по обе стороны которого стояли плотно друг к другу брошенные машины, так как бензин стоил очень дорого. А зарплату люди не получали уже два года, потому что цена нефти понизилась до шести долларов за баррель. Но в министерстве нищета страны не ощущалась. Высокую зарплату сотрудники получали регулярно, благодаря стараниям Мефодия Петровича. Евгений получал десять тысяч долларов в месяц, что позволяло ему два раза в год ездить по странам и континентам. А вот за пределы Москвы он не решался ездить на машине, так как на всех дорогах, на обочинах стояли плотными шеренгами люди и, протягивая раскрытые ладони в сторону машин, вразнобой кричали:
– Подай!
И ненавидяще смотрели на водителей. Но напрасно Евгений боялся ездить на машине на свою дачу, потому что люди уже не выходили на дорогу, потому что президент устно, как обычно, приказал полиции: «Разгоните сброд! Стыдно перед заграницей!» Слово «подай» стало модным на ТВ, радио, в газетах. Тележурналист Смольный, он же депутат Думы, плясун и сказитель создал новую программу под названием «Подай!».
На сцене озорно скакали и плясали голые девушки
Что-то блеснуло за окном, и Евгений перевёл рассеянный взгляд на противоположную сторону улицы, на верхний этаж семиэтажного здания. Кто-то стоял перед раскрытым окном и через трубку снайперского прицела осматривал министерский особняк. Но вот он увидел, что Евгений смотрел на него, и быстро попятился в глубину комнаты.
Полковник Смага писал рапорт в министерстве МВД о состоянии боевого имущества своего отдела полиции, и уже аккуратно вывел слова «…а так же осиновый кол…» как вдруг прозвучал резкий звонок телефона, который мгновенно убил в голове полковника недописанную мысль. Он в изумлении уставился на слова «осиновый кол», спросил себя: «А что я хотел сказать?» И снял трубку.
– Да, говорите. Полковник Смага слушает.
– Я доброжелатель. Моя кличка «Нерон», – откликнулся машинный голос, смоделированный компьютерной программой.
Смага прикрыл трубку широкой ладонью и сказал в селектор:
– Делайте запись и узнайте: откуда звонок.
– Докладываю: сейчас в сторону Промышленной зоны, к заводу «Браво» едет на ворованной машине Г. П. Загоруйко. Паспорт фальшивый. Едет на «стрелку», чтобы получить пять «лимонов».
– В какой валюте?
– В долларах.
– Марка и номер машины? – скороговоркой спросил полковник, включая пальцем внутреннюю связь.
– Тойота-спринт. Номер 753 – Р – 13, – ответил Нерон и добавил: – «Стрелка» будет в десять утра. На разбитом этаже административного корпуса. Там проломленный пол. А над дыркой висит мост. И запомните…– связь внезапно оборвалась.
– Ну, что? Какой результат? – спросил Смага, глядя в сторону селектора.
– Звонок был через компьютер, подключенный к сети в Промышленной зоне. А говоривший использовал «мобильник», который он сломал сразу после подачи информации… «Мобильник» ворованный.
– Место звонка узнали?
– Не успел. Нерон сделал с помощью компьютера помехи. Я вёл пошаговое исчисление. Это район с радиусом в двести метров, а центр – здание министерства по делам…забыл…что-то неприличное…
– «По делам сношений с африканскими странами», – чётко ответил Смага и приказал по внутренней связи: – Сися, Тятя, Дядя, на выход! Всем одеть бронежилеты!
Он вскинул к лицу левую руку с наручными часами. Время было 09.00.
Мефодий Петрович покинул гараж в 08.30 утра, так как предполагал, что по дороге к месту встречи мог надолго остановиться в автомобильной «пробке». Их давно уже не было в городе, но Мефодий Петрович, как и всякий министра, плохо знал реальную жизнь своей страны. Он вспомнил, что сегодня утром президент должен был приехать в ГосДуму и выступить перед депутатами нижней палаты с очередным докладом об экономическом состоянии страны. Он обязан был появиться в зале заседания ровно в 10.30.