Притворство с привилегиями
Шрифт:
Эми становится немного прямее.
— Зак, тебе нужно уйти. Я не могу позволить гостям приходить в эту школу и угрожать нападением на одного из бывших учеников.
— Дональд словесно нападал на Лейлу, — указывает Люк. — Может, и его тоже вышвырнем? Только так будет справедливо.
— Не было такого! — кричит Донни. — Я просто поздоровался с ней!
— Ты назвал ее распутной, — выплевывает Джош у меня за спиной.
Эми тяжело вздыхает.
— Ты действительно совсем не изменилась, не так ли, Лейла? Ты пришла сюда три минуты назад, а обвинения уже летят во все стороны. Ты, должно быть, самая желанная
Лицо Люка краснеет. Он отстраняется от меня, расправляя плечи, но я обрываю его прежде, чем он действительно выйдет из себя.
— О, у меня полно доказательств, — радостно говорю я. — Я бы сказала, примерно на четыре года. Не волнуйтесь, у Вас они уже есть. Просто зайдите в учительскую, и там Вы найдете папку, полную моих жалоб, со всеми необходимыми доказательствами. Электронными письмами. Сканами непристойных рисунков. Фотографий с граффити на моей личной собственности. Эй, уборщик даже помог мне найти пару записей с камер видеонаблюдения, на которых видно, как Донни пытается залезть мне под юбку на парковке. — Я бросаю взгляд на Донни. — Думаю, тебе тогда было восемнадцать. По закону уже совершеннолетний. Я слышала, ты сейчас занимаешься политикой, верно? — Я насвистываю себе под нос. — Мы бы не хотели, чтобы это стало достоянием общественности, не так ли?
— Что? — лает Люк.
Донни усмехается.
— А на записи видно, как ты пинаешь меня по яйцам?
— Ах. Значит, ты все-таки помнишь это. Забавно, мне показалось, что ты страдал от какой-то частичной амнезии, когда школьный психолог спрашивала тебя об этом.
Эми делает глубокий вдох через нос.
—. Что ж, это очень тревожное обвинение, Лейла. Я обязательно займусь этим. Хотя, к сожалению, мы изменили нашу систему учета студентов, так что маловероятно, что какие-либо из этих доказательств все еще существуют. — Она делает сочувственное лицо. — Мне очень жаль.
— О, все в порядке, — весело говорю я. — У меня есть копии всего. С проставленными датами и временем. Большинство из них даже подписаны Вами и другими сотрудниками. Я знаю, что такие вещи — это не шутки. — Я вежливо улыбаюсь ей. — И хотела убедиться, что Вы, наверняка, ничего не потеряете.
— Хорошо, — говорит Эми сквозь стиснутые зубы. — Замечательно, Лейла. Но я не думаю…
Я прерываю ее, указывая на ряд зеленых металлических шкафчиков позади.
— Вы что, никогда не убираетесь тут? Прошло уже десять лет, а на двери моего старого шкафчика до сих пор нацарапано «проститутка». Боже, благослови бедного ребенка, которому он достался.
— Конечно, мы моем шкафчики, — выплевывает Эми. — Их отмывают каждый год.
Я прищуриваюсь.
— Эй. Вы правы. Это не мой шкафчик. На этом написано «грязная шлюха». Эй, Люк, разве это не преступление на почве ненависти?
Люк выпрямляется во весь рост.
— Да, — говорит он ледяным голосом. — Так и есть. Знаешь, Эми, это очень меня беспокоит. Думаю, будет лучше, если я напишу в совету, чтобы
Эми в ярости.
— Люк, — огрызается она. — Ты раздуваешь из мухи слона. Ради Бога, ты здесь больше не работаешь.
— Я все еще состою в студенческом совете, — миролюбиво напоминает он ей.
Эми переводит свой хмурый взгляд на меня.
— Это ты подговорила его на это? — требует она. — Почему? Потому что я не слушала тебя, когда ты приходила ко мне ныть каждый обеденный перерыв, тратя впустую все мое свободное время? Потому что я опубликовала те фотографии, на которых ты распутничаешь на моей свадьбе?
Люк пристально смотрит на нее.
— Подожди. Это ты опубликовала те фотографии? Ты сказала, что не знаешь, кто это сделал!
Эми закатывает глаза.
— Перестань так на меня смотреть. Это было мое право. — Она тычет в меня пальцем. — Она явилась без приглашения, одетая как чертова проститутка, и ходила вокруг, соблазняя моих гостей. Просто позор. И ведь ты такой чертовски тупой. Я знала, что ты никогда не поймешь, что она за человек, так что да. Я сделала несколько снимков на свой телефон. Я хотела предоставить тебе доказательства того, что она тебе изменяла. — Она разводит руками. — А тебе все равно! Не знаю, что, черт возьми, с тобой не так, Люк, но эта твоя маленькая групповая интрижка отвратительна. Ради Бога, раньше ты учил детей. Как ты думаешь, что подумают родители, когда узнают, что один из наших бывших профессоров — чертов извращенец?
Ее голос повышается на последнем слове, и я вижу, как люди по всему залу поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. Пара моих старых учителей физкультуры обмениваются понимающими взглядами. Люк краснеет.
Внезапно я начинаю сожалеть о своем маленьком плане. Я думала, мы зайдем сюда, немного покрасуемся и снова выйдем. Я не подумала о том, как плохо может отразиться на мальчиках то, что их увидят со мной. Очевидно, моя репутация законченной развратницы заразительна. Не хочу, чтобы это случилось с кем-то еще. Это больно.
Джош сжимает меня крепче.
Люк сглатывает. Когда он начинает говорить, его голос очень спокоен.
— Это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Лейле. Речь идет о благополучии студентов.
— Но…
Люк хмурится.
— Это то, на что мы, как учителя, обращаем основное внимание, верно? Потому что, если я говорю тебе, что есть проблема с безопасностью детей, и твоя первая мысль — замять это дело, у тебя будут проблемы.
— Нет никаких проблем с безопасностью детей! — протестует Эми. — Она все это выдумала!
Люк, в конце концов, ломается.
— РАДИ БОГА, ЭМИ! — кричит он, тыча пальцем в шкафчики. — Кто-то написал ругательства на шкафчике молодой девушки! Кто-то пристает к ребенку. Несовершеннолетнему. Доказательство здесь черным по белому, и я не позволю тебе игнорировать его только потому, что ты не хочешь заниматься чертовой бумажной работой!
Все остальные в зле замолкают. На заднем плане из динамиков звучит веселая попса 90-х. Зак шумно зачерпывает пригоршню крекеров и начинает хрустеть ими, как будто это попкорн.