Притяжение
Шрифт:
У Ник началось какое-то жжение в животе — то ли от голода, то ли от тошноты. Она предпочла приписать его голоду и прошла на кухню. В вазе, где ее мать всегда держала свежие фрукты, лежала гроздь желтеющих недозрелых бананов. Ник взяла один, очистила от кожуры и откусила немного несладкой мякоти. Она заглянула в спальню, чтобы убедиться, что мать еще спит. Затем вернулась в гостиную и села на пол перед телевизором.
— Мы продолжаем наш выпуск, — возвестил ведущий, — и Салли расскажет вам о последних новостях, а также покажет волнующую, полную драматизма пленку, отснятую командой «Горячих новостей» и повествующую о развитии событий в
Ник ощутила подступившую к горлу тошноту. Пожалуй, ей не стоило есть этот банан.
— Салли?
— Спасибо, Джон. Речь пойдет о драке, в которую вступила вчера на Парковой авеню актриса Николетта Столлингс с репортером газеты «Нью-Йорк Пост». Команда наших «Горячих новостей» оказалась в гуще событий и попыталась добиться от Столлингс ответов на вопросы, связанные со смертью Джеффри Уайта, филантропа из Уэстчестера, отца двоих детей. В записи встречаются не вполне приличные выражения, поэтому будет лучше, если этот репортаж посмотрят только взрослые телезрители.
Показали эпизод, в котором Ник выкрикивала ругательства и боролась с репортером газеты «Пост».
— Сукин сын! Сукин сын! — орала Ник с экрана.
— Первая поправка к Конституции! Первая поправка! — визжал фотограф в ответ. Он выглядел достойнее, чем Ник, и казался беспомощным. Она же походила на сущую ведьму.
— В нашей студии находится Конни Куэвас, следящая за развитием событий с самого начала, с субботнего вечера. Конни?
— Спасибо, Салли, — проговорила Конни Куэвас, выглядевшая расстроенной и усталой. Как обычно, она говорила как-то странно, произвольно выделяя самые неожиданные слова. — Николетта Столлингс, которую близкие друзья называют «Сьюзен», несколько загадочная женщина. Вчера «Горячие новости» попытались добиться от нее ответов на некоторые простые вопросы о том, что произошло у нее на квартире два дня назад. Джеффри Уайт из Гастингса-на-Гудзоне, отец двоих детей, умер в субботу в этой самой квартире. Как сообщили нам наши источники, медэксперт так и не пришел к определенному заключению, но он не отвергает возможности убийства. Полиция не выдвинула обвинений, но у них есть основания полагать, что в момент смерти Джеффри Уайт находился в комнате наедине с мисс Столлингс. Мы встретились с ней возле офиса высокооплачиваемого врача с Парковой авеню, у которого, как предполагают, мисс Столлингс лечилась от шока.
На экране появилась секретарша доктора Клейна, которую сняли на улице, около офиса.
— Насколько мне известно, она испытала какое-то потрясение и обратилась за помощью к доктору Клейну. Больше я ничего не могу добавить.
Снова показалась Конни Куэвас в студии.
— Потрясение, — повторила Конни, выглядевшая крайне расстроенной.
Снова запустили пленку с записью эпизода, в котором Ник едва не повалила фотографа на землю с криком: «Сукин сын!» Репортер казался жалким и беззащитным.
— Все, что мы пытались сделать, — продолжала Конни Куэвас, — это установить несколько фактов, касавшихся того, что произошло в шикарной квартире мисс Столлингс в Ист-Сайде. Вот как реагировала мисс Столлингс на действия представителя прессы, репортера, который всего лишь выполнял свой долг. Эрни Моран, по нашим сведениям, высокооплачиваемый адвокат, нанятый мисс Столлингс, известный успешной защитой одного из главарей мафии, сказал следующее.
На экране появился Эрни Моран. Он подошел так близко к объективу, что его лицо выглядело
— Если у вас есть хоть немного самоуважения, мисс Куэвас, или остатки уважения к праву на частную жизнь и достоинству личности, вы прекратите съемку.
На экране снова появилась Конни, с плотно сжатыми губами, картинно сдерживающая свои эмоции.
— Позвольте мне обратиться к нашим зрителям. Я ценю правдивость, право журналиста выполнять свой долг перед публикой и право публики получать достоверную информацию, как бы это ни расстраивало высокооплачиваемых адвокатов и их знаменитых клиентов. Я делаю свою работу и буду продолжать ее делать. Полиция не выдвинула формальных обвинений против Николетты Столлингс, но существуют вопросы, на которые мы так и не получили ответа. Вопросы относительно того, что произошло в квартире Николетты Столлингс позавчера. Именно эти вопросы ей несколько раз задавала полиция. Джеффри Уайт, недавно пожертвовавший крупную сумму библиотеке начальной школы в Гастингсе и тренировавший команду своего сына, мертв. Его оплакивают друзья. Джон?
Снова появился ведущий.
— Давайте вместе с Лайзой Бейджер перенесемся на одну из улочек Гастингса, где жил Джеффри Уайт.
На экране возникла мрачного вида молодая женщина в водонепроницаемом плаще.
— Спасибо, Джон. Я только что говорила с Эдвардом Моррисоном, который живет здесь, по соседству с домом, куда Джеффри Уайт никогда уже не вернется, где остались его осиротевшие дети. Мистер Моррисон, вы знали Джеффри Уайта?
— Да, — ответил мужчина лет тридцати пяти, с редеющими волосами, в очках, в строгом деловом костюме, с пестрым галстуком. — Это трагедия. Наши дети играли вместе. Что я могу сказать?
— Джеффри Уайт, — торжественно проговорила журналистка, словно это имя сыграло важную роль в истории. — Какие чувства вы испытываете по отношению к нему? Какие воспоминания связаны у вас с этим человеком?
— Значит, так, — начал Моррисон. — Ну, что я могу сказать? Знаете, он был отличным парнем. Отличным парнем. Он всегда улыбался.
— Он был хорошим другом? — подсказала ему Лайза.
— Ну, знаете… я живу здесь около месяца, но он… вы не поверите… у меня сразу возникло такое чувство, что я могу положиться на этого парня в трудную минуту. Это в нем было. Он вызывал доверие. Дело в том… что я могу сказать? Это такая потеря. Для его семьи, для общества.
Лайза Бейджер убрала микрофон, и камера показала ее лицо, оставив Эдварда Моррисона вне поля зрения.
— Большая потеря для соседей, близких друзей. Но не такая ужасная, как для семьи Джеффри Уайта. У меня все, Джон.
Ведущий торжественно кивнул.
— Несколько фраз напоследок, Конни?
— Джон, — печально обратилась к нему Конни Куэвас. — Вчера я находилась возле Девятнадцатого участка и разговаривала с детективом Томасом Керриганом, одним из лучших нью-йоркских детективов. Он расследует дело мисс Столлингс. Я задала ему прямой вопрос.
— Вы намерены арестовать Николетту Столлингс? — спросила Конни Куэвас.
Керриган остановился и тяжело вздохнул. Было прохладно, и его дыхание превращалось в пар, видимый на экране.
— Видите ли, я не могу это комментировать, — ответил он и исчез в глубине здания. На экране вновь появилась Конни, сидевшая в студии.
— Зрители «Горячих новостей» могут быть уверены: мы следим за развитием событий с самого начала и будем держать вас в курсе дела до самого конца. У меня все, Джон.