Привет из прошлого

Чайкова Ксения

Собрать голема может, вопреки распространенному мнению, не только квалифицированный мастер-големист. Чернокнижник тоже на это вполне способен, если составные части для голема когда-то были живы. Кости – универсальный материал, из которого получиться может что угодно. А главное – они достаточно прочны, отлично впитывают магическую энергию и могут довольно долго храниться, пока не понадобятся, особенно если аккуратно обработать их нужными заклинаниями.

Кости я собрала от разных животных (ну, честно говоря, какую дохлятину в лесу находила не слишком попорченную временем и зверьём, такую на составные части и разбирала, да ещё у охотников кое-что прикупала по возможности). Поэтому и создание, которое неспешно строило само себя, не было похоже ни на кого. Лосиный череп с роскошными рогами, одна лапа от медведя, другая от кабана, рёбра неведомо чьи, то ли от волка, то ли от крупной собаки… Позвоночник вообще как сборная солянка – один позвонок такой, второй –

этакий… Ничего, построится и будет устойчивым, главное – соблюдать простое правило: ставить меньшее на большее, а не наоборот.

– Быстрее, защитник мой! – безнадёжным шёпотом позвала я, уже понимая – не успевает. Слишком долго, слишком медленно… Слишком глубоко закопаны кости (не рассчитала, впервые готовила такого стража), слишком сильно притоптана над ними земля. Да, голем соберётся качественно и хорошо. Но, Луноликая, как же медленно!

А паладины в доме развлекались по полной. Вэл так и не сумел совладать с собой и протяжно выл на одной ноте, бестолково расталкивая руками гусиные тушки. Ноги его были опутаны уже крепко, так просто вырваться мальчишке не удастся. Зато его наставник проявил чудеса выдержки. А может, это был просто опыт. Так или иначе, но после самоубийственной атаки копчёной курицы Арвин рассвирепел окончательно. Меня в моём подземном убежище, будто кипятком, обдало отзвуками его светлой магии – во весь голос прокричав какую-то напыщенную фразу, мужчина материализовал в руке ослепительно сияющий молот. Несколько взмахов (не ударов даже, а просто взмахов) – и беснующиеся вокруг него ветви бессильно поникли. Отчего он столь же ловко не расправился с гусями, по-прежнему донимающими Вэла, остаётся только гадать. Видать, в воспитательных и учебных целях оставил их на расправу мальчишке. Пока, впрочем, не Вэл с тушками расправлялся, а они с ним. Увы, военная мощь их оказалась невелика: это петух по старой, ещё прижизненной, привычке прыгнул повыше, метя в лицо и ударяя шпорами (вернее, тем, что осталось от ног). Гусаки же обычно щиплются и шипят, нагоняя страху на врага. Вот только мясник заботливо обезглавил тушки перед вялением, так что причинить физически вред гуси не пытались и ограничились лишь психологической атакой.

– За ней! – повелительно прокричал паладин, указуя своим молотом на крышку погреба, так и оставшуюся распахнутой. Увы, мальчишка не проявлял ни решительности, ни храбрости, и выполнять приказ не стремился: он лишь сидел на одном месте и испуганно охал. Гуси толкались рядом, как хозяйки у лотка с уценёнными тканями, и парень никак не мог совладать с назойливой закуской, возящейся около него.

– Трус! – злобно выдохнул Арвин, примериваясь спрыгнуть ко мне. К счастью, голем уже собрался и теперь медленно, слегка подрагивая и на ходу поправляя не слишком ловко сидящие части тела, вошёл в сени.

Протянулись костяные руки. Лишённые плоти пальцы, сжимаясь так, как никогда бы не сжались при жизни, с удивительной лёгкостью вырвали дверь из пазов и небрежно отбросили её в сторону.

– Оооооо… – обречённо завыл Вэл. Похоже, ничего подобного видеть ему не доводилось ни разу в жизни. Понимаю. Нас, чернокнижников, вообще мало – повывели, повытравили, на кострах пожгли да в реках потопили вот такие вот паладины и им сочувствующие. Тех, которые не просто нахватались по верхам, а действительно что-то знают и умеют, и вовсе единицы осталось. На голема мертвячьего либо покойника, магией чернокнижника поднятого, далеко не каждому полюбоваться теперь доводится. Впрочем, возможно, мальчишку напугал стул, резвым конём скакнувший в его сторону. Мебель тоже потихоньку начала пробуждаться – уже зашевелился стол, поползла в сторону врага скамеечка для ног, лениво заворочалось кресло… Вылетела из пазов оконная рама вместе со стёклами, ударила Вэла по спине, отчего тот зашёлся в совсем уж невообразимых истерических воплях, и рухнула на пол – накопленной ею магии не хватило на большее. Из-под умывальника спрыгнула кадушка с грязной мыльной водой, в резком рывке перелетела сразу через полкомнаты и с ног до головы окатила остервеневшего Арвина, после чего, явно удовлетворённая своим подвигом, мирно укатилась в угол и там замерла. На чердаке тем временем что-то гулко затопало, зашелестело в поисках спуска…

Дом сражался за меня решительно и отчаянно. Он любил меня, этот дом, любил верно и преданно, как собака любит спасшего её от гибели человека. Я ведь и впрямь спасла его в своё время – от плесени, гнили, запустения и обязательно последовавшего бы за этим всем разрушения. Лет десять назад эту избушку себе на радость да всем на удивление отстроил какой-то пришлый нелюдимый мужик. Жители расположенной верстах в двух деревеньки Клёнушки не знали даже его имени и так и называли – Бирюк. Одиночеством он наслаждался недолго – прожил всего пару лет, после чего отошёл в объятия Всесущей. А дом, оставшийся без заботливой хозяйской руки, начал ветшать. В нём даже охотники и звероловы не останавливались на ночёвку – слишком близко он к Клёнушкам расположен, проще уж туда дойти и устроиться

с комфортом, в корчме с натопленным очагом, пивом и готовой едой. Не селился в этом доме никто из-за тех же двух вёрст до села – как ни крути, каждый день по десять раз на такое расстояние не набегаешься, а крестьяне Отдалённых провинций, до сих пор практикующие толоку, поодиночке не живут. Так что мне, с радостью купившей у деревенского старосты жильё на отшибе за гроши, домик откровенно обрадовался: тут же перестали скрипеть ступени крыльца, куда-то вмиг пропала обжившее чердак семейство летучих мышей, во дворе расцвела яблоня, разбежались по углам пауки, до этого считавшие себя полновластными хозяевами, прекратили топотливые забеги и писклявую ругань крысы в подполе, а колодец, как выяснилось, даже чистить не пришлось – он и так пребывал в идеальном состоянии. Я отвечала избушке тем же – поменяла двери и ставни, расчистила и обустроила погреб, безжалостно сожгла весь накопившийся за время запустения хлам, повесила книжные полки и накупила мебели, каждый год белила печь, обрабатывала яблони от паразитов специальным варом, копала и сажала маленький огородик, решительно пресекала попытки плесени и жучков-древоточцев обосноваться в моём скромном жилище…

Поэтому со вторгшимся в его стены врагом дом вступил в сражение сразу и, кажется, по собственному почину, а не откликаясь на вложенную в него магию. Многие предметы вообще зачарованы не были (те же рамы оконные, скамеечка для ног, кадушка с грязной водой под умывальником), но в бой шли и старались нанести как можно больше урона. Выглядело это, конечно, очень забавно – как цыплёнок, пытающийся атаковать обутые в сапоги мужские ноги, – но мне было не до смеха. Физической боли от того, что паладин пинком опрокинул подбежавший к нему стул и безжалостно сломал его одним ударом своего молота, я не чувствовала, но мне было безмерно жаль вещей, выбранных мною с любовью, хорошо сделанных и верно служивших, а теперь походя изломанных за безнадёжные попытки защитить хозяйку.

Голем, только что собравшийся в единое целое и потому ещё неуклюжий, ввалился в большую комнату, как медведь-шатун – с грохотом и стуком, ударяясь о дверной косяк и грозно разевая пасть. Реветь, впрочем, ему было нечем. Однако впечатление произвести удалось, да ещё какое! Вэл уже не орал даже, а лишь таращил огромные, абсолютно круглые глаза да давился истерической икотой. Зато его наставник не подкачал: мужчина быстро обернулся к новому противнику и ещё в развороте швырнул сияющий ошеломляюще ярким светом молот. Тот полетел легко, как палка. Голем даже не попытался блокировать удар – просто отшатнулся в сторону, пропуская жуткую паладинскую магию мимо себя, и решительно пошёл на врага. Увы, тот уже не был безоружен – молот, как экзотическое оружие бумеранг (я однажды – давно дело было – читала о таком в газете, в заметке об островных колониях и тамошних аборигенах), вернулся во властно протянутую руку своего владельца. Поэтому костяного врага Арвин встретил в полной боевой готовности.

Я бестолково заметалась по погребу, налетая в темноте на свои торбы, по-прежнему валяющиеся на полу, и сталкиваясь с полками. Голем может напугать чуть ли не до мокрых порток (что, собственно, он с успехом проделал с Вэлом), может обратить в бегство или победить не слишком умелого противника – просто задавит массой, сил у него больше, чем у человека. Но против хорошего бойца, обученного и крепкого духом, у моего защитника нет шансов – всё-таки собран он из костей животных. Вот если б кости человеческие были, да от опытного воина, да обмотанные остатками жил и кожи, да с пробуждённой памятью вкупе с умениями прижизненными… Эх, да где ж в наш просвещённый век такой материал раздобудешь?

Нет, в наше время, конечно, ничего подобного не достать. А вот раньше…

– Руки! – пронзительно крикнула я, нащупав, наконец, искомое и вцепившись в него до боли в пальцах, накачивая содержимое своей силой и ненавистью. Тряпичный кулёк зашевелился, потом почти истерически задёргался, и я поспешно отбросила его в сторону. Ну же, просыпайся! Давай, давай, я нуждаюсь в твоей защите!

Горловина мешочка сама собой растянулась. Из неё со страшным свистом вылетали кости.

– Лучевая, локтевая, – вслух бормотала я. Руки собрались бы и без этой скороговорки-перечисления, но мне очень хотелось отвлечься от жуткого топота и грохота наверху – там то ли голем гвоздил паладина всем, что под руку подвернётся, то ли паладин разбирал голема на составные части, не особенно заботясь об их сохранности. – Запястья, пясти, фаланги… Много фаланг!

О, эти руки – это просто восторг! Когда-то они были знамениты на всё королевство. Ну, не сами по себе, конечно, а в составе единого целого со своим хозяином. Тоже, кстати, паладином. Ильгар Светносный! Звучит-то как! Гордо, пафосно, устрашающе! Но даже паладины смертны. От объятий Прекраснейшей ещё никто не ускользал. Эти руки тоже могли создать из ничего световой молот, прямо как Арвин, что бесится сейчас в моём домишке. После многих лет посмертия они, понятно, этакий фокус провернуть не в состоянии. А вот мечом по-прежнему орудуют безупречно.