Привет, моя Аварийная
Шрифт:
Ей хоть восемнадцать-то есть?
Авария…
– Скинь мне фотку, Тери.
Дома становится невыносимо тоскливо. Что-то мне кажется, что реверансы с «гранатой» уже закончены. Не встретимся мы больше случайно. Не надо было отпускать. Где она? Кто эта пожилая женщина? Надеюсь, она у нее...
На телефоне пять пропущенных от Карины.
Забираю свою тачку, «жесть» заменили,
Делаю пару кругов по району. Нет, я не ищу ее, - убеждаю себя. Но глаза ловят по сторонам похожих девчонок.
Ай, ладно…
Доезжаю до дома ее родителей. Вряд ли эта принципиальная коза вернется сюда. Но я стою у подъезда, приглядываясь к мелькающим силуэтам в светящихся окнах. В ее комнате нет света…
Снова разглядываю фотку. Красивая, зараза. И в темном своем амплуа, и в светлом. Нереальная!
Объезжаю все тусовки в районе — нет ее.
Под утро еду домой.
А если она приезжала?
Удушающий скользкий узел внутри начинает неприятно двигаться, словно змея.
Как так вышло, что она уехала?
Почему?
Разве недостаточно хорошо я «притворялся»?
Ведь круто все было у нас. Почему бы не остаться до утра?
Потому, что дура еще мелкая!
Разглядываю перед зеркалом уже начинающие бледнеть ее засосы на шее. Пометила…
Метки стираются, Авария. Давай, вернись, обнови.
На третьи сутки мне хочется уже выть от тоски и злости на нее. На себя. Мне нужен еще один «реверанс».
И имя узнаю, и номер возьму, и не отпущу никуда, и буду очень стараться, чтобы ей не захотелось уходить, - сдаюсь я, признаваясь себе.
– И даже постараюсь не быть, как обычно, мудаком и скотиной.
Телефон…
Карина.
– Да?
– Арчи, привет! Давай сегодня встретимся?
Зависаю.
Секс…
Мой скользкий удав крутится. Противно.
– Я пока не могу. Смогу — позвоню сам.
– Подож...
Скидываю.
Выхожу на балкон.
Солнце садится. Яркий закат. По небу алые полосы…
Это же так просто, Авария! Взять и приехать ко мне. Сделай это. Почему нет? Я не обижал тебя. Приезжай…
Смотрю на ее фото. И не узнаю. Такая не поедет. Ни за
Ну, как же мне найти тебя, зараза!
– пачка в моей руке превращается в комок, табак сыпется из разорванных смятых сигарет.
Опускаю глаза вниз, к подъезду, и дым опять застревает в моих легких.
Прокашливаюсь.
Авария!
Кровь бросается в лицо, сердце ломится сквозь ребра. Тоже хочет посмотреть? Проморгавшись, я присматриваюсь. Глючит меня уже, что ли?
Нет. Она!
Напротив подъезда, через дорогу, детская площадка. И она сидит на детских качелях, в наушниках, периодически отрывая глаза от экрана телефона и поглядывая на мой подъезд.
Прохожусь рукой по волосам, пытаясь успокоиться.
Чего я стою?
Сорвавшись, подхватываю ключ, и захлопываю за собой дверь.
Сбегаю по лестнице, вылетаю на улицу. Не смотрит.
Вокруг дети, мамочки… какие-то подростки на лавочке.
Медленно подхожу, сажусь рядом на качели. Зависла в телефоне. Не замечает.
Разглядываю.
Жемчужная подводка, густые ресницы… Короткие ноготки бордового цвета. Широкие голубые джинсы с низкой талией, короткая майка хаки на голую грудь, пара стежков ее шрама, коса, крупные дисковые серьги...
И меня вдруг отпускает. Мой скользкий противный удав исчезает из моей груди. Вдыхаю глубоко! Все это время он мешал мне дышать.
Еще глубже!
Голова кружится…
Поднимает взгляд к подъезду, не замечая меня. Стягивает наушники.
Набирает какой-то номер.
– Такси, - слышу я.
Называет мой адрес, потом какой-то другой…
В смысле?!
– Даже в гости не зайдешь?
Вздрагивает.
Вытягиваю телефон из рук, отменяю заказ.
– Ну, привет.
– Привет, - губы вздрагивают в улыбке на секунду, а глаза продолжают улыбаться.
От факта, что она собиралась слинять, даже не увидевшись со мной…
Мои челюсти сводит от… обиды? Нет. Хрен тебе, дорогая!
Мы вместе с ней смотрим на дверь моего подъезда.
– Чего хотела-то?
– телефон не возвращаю.
– Да так… - пожимает она плечами.
– Уже не хочу.
Протягивает ладонь, молча прося вернуть телефон.