Привет, моя Аварийная
Шрифт:
– Послушай… - шепчу я, пока Карина выходит из тачки.
– Только мне сейчас верь. Выглядеть все будет некрасиво, но…
– Здравствуй, Артур.
– Привет, Карина, - сжимаю Аварию крепче.
– Не представишь нас с девушкой?
Зависаю. Как я должен их представить? Я даже имени-то ее не знаю!
– Плохо ориентируюсь в статусах. Не могу найти для тебя подходящий.
–
– Карина, девушка Арчи.
Напрягается в моих руках. Протягивает руку.
– Бывшая девушка, - поправляю я.
– Яна. Девушка настоящая.
И меня отпускает от уверенности в ее голосе.
Их руки падают после легкого касания, имитирующего рукопожатие.
Яна, значит!
– мои губы касаются ее затылка, и я глубоко вздыхаю.
– Яна...
Конечно, Яна!! Ни одно другое имя ей совершенно не подходит! Разве что, Авария…
– Арчи?
– требовательно смотрит на меня Карина.
– Давай без сцен? Все же понятно.
– Конечно, без сцен, Арчи, - холодно улыбается она.
– Сколько их было «настоящих»? Переживем и эту.
– Не верь ей… - шепчу я Аварии.
Нет, Карина говорит правда, вообще-то. Но не в этой ситуации. Сейчас все по-другому. Поэтому, я тоже не вру.
– Приятного времяпрепровождения. Надоест — звони.
Ретируется в тачку. По газам. И…
Разворачиваю Аварию к себе. Она внимательно смотрит в мои глаза.
– Она — обиженная женщина.
– Чем ты ее обидел?
– Я никогда с ней не «притворялся» так, как с тобой. И ни с кем другим - тоже.
– Будем считать, что признание в любви принято, - снисходительно кивает она.
– Тогда хочу услышать ответное.
– Ты - отличный «притворщик».
– Пойдёт...
– Какая разница, с кем притворяться?… - встряхиваю ее, пытаясь поймать взгляд.
– Какая разница?! Ты что говоришь?… Зачем ты так говоришь? Ты же врешь мне сейчас, да?
Отрицательно крутит головой, закрывая глаза.
– Ты врешь мне!!
– ору я на нее.
Как это может быть правдой?
Открывает глаза, приближая свои к моим, и медленно, смакуя:
– Я с ним трахалась. Было круто.
Моя ладонь летит. Я бью наотмашь. Запечатывая ей рот. Отлетает. Сползает с дивана в угол и садится там, обнимая себя руками и закрывая глаза. И словно
Тишина…
Из ее носа бежит кровь.
Мне мерзко. Мне плохо за этот удар. Я обещал ей, что больше никто… Но я не чувствую вины. Я бы ударил снова, если бы она так повторила это.
Не могу ее больше видеть.
– Пошла на*уй отсюда.
Не двигается.
– Пошла на*уй отсюда, я сказал!!!
Медленно поднимается, опираясь спиной на стену. Забирает свой телефон. Я вижу, как ее шатает. Она придерживается рукой за спинку кресла.
Идет в коридор не коротким путем, мимо меня, а через кухню. Боится, что ударю еще раз. От этого всего так мерзко, что начинает тошнить.
Я слышу, как она обувается.
Нужно открыть дверь?
А с чего вдруг?! С чего вдруг я должен отдать ее кому-то?
Да, я должен выкинуть ее отсюда!
Но ведь так я накажу не ее, не его, а себя! А за что?!?
Мой мир рушится, и осколки с грохотом падают, раздирая и царапая все у меня внутри. Мне хочется орать, и я прикусываю изнутри щеки. Сейчас она выйдет отсюда. И…
Дальше только серый непроницаемый гул.
Выхожу в коридор.
Я ломаю себя, да. Это больно. Невыносимо.
Но… если она сделала так… то, наверное, тоже… от точно такой же боли. Я не могу поверить ни в какую другую версию.
И поэтому нам придется перетерпеть это всё.
Накинув куртку, она делает шаг в сторону от двери, пропуская меня к ней, отводит стеклянный взгляд.
– Я не открою, - хриплю дрожащим голосом.
– Вернись в комнату. Ничего там не было про «трахалась». Только - «пока смерть не разлучит нас».
И я схаваю это всё. Я это всё, бл*ть, схаваю!
Закрывает лицо руками. Съезжает по стене.
– Вернись в комнату. Я не буду трогать тебя. И заходить туда не буду.
Молча проходит мимо меня.
А я остаюсь в коридоре. Сажусь на ее место у стены.
Я, бл*ть, рыдаю, да. Внутри у себя рыдаю. Я не понимаю, что происходит, зачем и почему.
И у меня больше нет сил выяснять.
Наверное, вот так вот взрослеют мужчины, когда вынуждены принять то, что принять невозможно, и жить с этим дальше. Не заливая, не разрушая, не заё*ывая происходящее телками, алкоголем, куражами. Надо как-то жить дальше. И сделать так, чтобы она тоже смогла жить дальше. Со мной.