Привет, моя радость! или Новогоднее чудо в семье писателя
Шрифт:
Неожиданно пошатнувшись, Жанна со смехом ответила:
– Боюсь, последняя просьба абсолютно излишня…
Писатель улыбнулся и вместе с дочкой направился в раздевалку.
Первые коньки, завернутые в коричневую промасленную бумагу, маленькому Косте подарили на Новый год, когда он умел еще только ползать. С этого момента жизнь мальчика приобрела точный смысл, даже в цифровом выражении. Впрочем, до заветного тридцать четвертого размера ноги будущий писатель дотерпеть так и не смог… Надев несколько колготок, шерстяные носки и туго зашнуровав эту конструкцию в жестких ботинках, он уже
– Папа! Куда ты?! – засмеялась Лиза, когда отец неожиданно отпустил ее руку и, набирая скорость, полетел вперед.
Рассекая лед раскатистыми, уверенными движениями, он описал несколько кругов и, увидев на противоположной стороне катка Жанну, осторожно скользившую вдоль бортика, поспешил ей на помощь.
Отпустив сына к строгому тренеру, который должен был еще проверить его растяжку, женщина все же решилась оторваться от бортика и, вытянув руки, начала неуверенно переступать по гладкой поверхности льда… Наверняка в школе она решала задачу, в условии которой значился курьерский поезд, начавший движение из пункта «А» в далекий пункт «Б». Возможно, Жанна помнила и о товарном составе, медленно продвигавшемся навстречу поезду. Однако даже твердая пятерка по математике, казалось, теперь уже не могла ничего изменить – лед уходил из-под ног. А мышечная память ничем не могла помочь, таких воспоминаний в ее каталоге не значилось.
Константину повезло – ему достались очень острые коньки. Они несли его, словно турбированный восьмицилиндровый мотор, туго свернувшийся под капотом болида. Да, о таком чуде в детстве можно было только мечтать! Жесткие высокие ботинки, как у профессиональных хоккеистов, предполагали, нет, обязывали идти на разгон, с каждой секундой двигаясь все быстрее и быстрее, а затем резко тормозить, колючим веером вздымая ледяную крошку…
– Жанна! Держите равновесие! – вскрикнул Константин.
Но, увы, было уже поздно. Женщина судорожно рванулась, зацепилась, на мгновенье взлетела и тут же неловко упала на гладкий, но очень твердый лед.
– Мамочка… – испугавшись, Миша поспешно вернулся к бортику и, склонившись над мамой рядом с Константином, спросил: – Тебе очень больно? Очень? Ты можешь говорить? Мы можем попробовать сделать тебе искусственное дыхание…
Это предложение заставило Жанну собраться с силами и приподняться.
– Не надо искусственного дыхания! – прошептала она, пытаясь встать. – Кажется, я дышу и вполне…
Тут она вскрикнула и опять опустилась на лед.
– Давайте ее поднимем! – откуда-то сбоку послышался голос Лизы. – А то нас все объезжают… Объезжают и смотрят… И так смотрят, как будто мы картошку печеную из костра вытаскиваем! Палочкой…
– Перестань! Какие глупости! – возмутился Константин и, осторожно обхватив Жанну за талию, принялся помогать ей встать.
– Так еще хуже… – с возмущением прошипела девочка.
Теплая объемная куртка существенно смягчила падение, и Жанна смогла самостоятельно добраться до бортика.
– А вы, если хотите, можете немного еще покататься! – предложил детям Константин. – Только будьте внимательны и осторожны. – Он покосился на Бедокура, который чуть ли не наполовину высунулся из складок шарфа и одобрительно кивал его словам (наверное, вспоминал о своем злополучном падении). – Двигайтесь по часовой стрелке, сильно не разгоняйтесь – и в этот раз давайте обойдемся без пистолетиков! Хорошо? Мы будем за вами наблюдать…
Лиза попыталась было возразить и, как обычно, уже начала упрямо качать головой, как вдруг ее опять опередили…
– Можете не волноваться! – воскликнул Миша и, внимательно посмотрев в глаза писателя, добавил: – Позаботьтесь о моей маме, а я не оставлю вашу дочь…
Теперь уже Константин, почувствовав тяжесть возложенной на него ответственности, едва не грохнулся на лед. Немного помолчав и собравшись с мыслями, он решил уточнить, заговорщицки склонившись над мальчиком:
– Как ты думаешь, твоя мама не откажется от чашечки горячего шоколада и порции блинов, политых вареньем?
– Уверен, что нет! – просиял Миша и, ближе притянув к себе писателя, сказал: – Она очень любит блины и особенно земляничное варенье. А еще собак…
Константин многозначительно кивнул.
– Договорились… – прошептал он и следом повторил, но уже другим, исключительно строгим тоном: – Договорились! Катайтесь, но только далеко друг от друга не отъезжайте! У вас есть целых тридцать минут.
В ответ на слова отца Лиза нахмурилась и что-то пробормотала, обращаясь в шерстяной лабиринт шарфа. Словно не заметив этого, писатель обменялся с Мишей долгими взглядами и поспешил немедленно приступить к выполнению их соглашения. Часы на возвышавшейся рядом с катком башне пробили семь раз.
Бедокур очень удивился, услышав гулкие, проникавшие сквозь музыку удары. Один, два, три… Конечно! Именно так звучал колокол в его родном городе, в его прекрасном Джингл-Сити. Он висел на высокой колокольне, и каждый день звонил ровно в полдень – тогда наступало время пить чай, скрываясь в саду от палящего солнца. Или пить все тот же чай в мороз, только сидя у пылающего камина. А еще колокол звонил по праздникам, и тогда…
– Мы так и будем стоять? – не догадываясь, что прервал воспоминания сказочного героя, спросил Миша. – Ты же говорила, что хорошо умеешь кататься! Поедем! Не бойся…
– А я и не боюсь! Вот еще… – гордо воскликнула Лиза и, слегка наклонившись вперед, ловко заскользила по льду. – Догоняй, если получится…
Никогда еще Бедокуру не приходилось участвовать в таких гонках. Вцепившись в петли, он, как настоящий ковбой, пытался удержаться в своем шерстяном седле с бахромой. Круг, затем еще один – и наконец, когда силы наездника были уже на исходе, девочка объявила, что забег закончился.
– Я выиграла! – воскликнула она и, немного отдышавшись, задиристо добавила: – Даже и не спорь!