Привет, моя радость! или Новогоднее чудо в семье писателя
Шрифт:
Писатель Пономарев и правда уже целые сутки практически не покидал кабинет. С напряжением всматриваясь в пустое пространство страницы, он будто пытался увидеть, запомнить, а затем немедленно записать продолжение своего сказочного романа, но тщетно… Воображение, некогда безграничное, бушующее идеями и замыслами, куда-то пропало, и Константину стало казаться, что он уже никогда не закончит свою новую книгу. Он исписывал страницу за страницей, но все это было не то. Вялое, анемичное повествование, а не живая красочная история. Он начинал сначала и странице на третьей застывал, глядя на экран, и понимал:
Подойдя к кабинету, Бедокур тактично постучал и, не дожидаясь ответа, навалился всем телом и открыл дверь:
– Пише… – хотел было он задать привычный вопрос литагента, который уже слышал несколько раз, но вовремя спохватился. – Как дела? Лиза и большая бабушка готовят блины, а ты…
– Петлю… – обреченно махнул рукой писатель. – Впору вешаться… Звонил Хмурову, а он теперь даже к телефону не подходит! Конечно, я ведь обещал прислать ему текст, а сам… Ничего не могу написать! Ни-че-го… Беда!..
Сказочный персонаж покачал головой и, взобравшись на стол, попытался утешить автора:
– Не волнуйся, со мной тоже такое бывало. Вот иногда хочешь ужин приготовить, а думаешь совсем о другом, и даже воды в кастрюлю набрать не можешь… Так голодный и сидишь. Понимаешь? Вот. И ты, наверное, тоже о чем-то мечтаешь?! Например, там, с Жанной увидеться… Да?
– Перестань! Какая глупость! – возмутился Константин. – Вовсе нет! А потом, у нее есть жених. Лиза, наверное, тебе рассказывала, они скоро поженятся… И очень хорошо!
– Да, я знаю, – невозмутимо заметил Бедокур. – Ну и что? Вот у Фросечки тоже есть друзья, а я все равно среди них мечтаю стать самым лучшим, да… Кстати, я хотел тебя спросить… – Сказочный герой оглядел свой круглый живот, короткие мохнатые лапки и, подтянув штанишки, продолжил: – А почему ты создал меня таким нерешительным и… скромным?
Константин рассмеялся и, внимательно посмотрев на своего приятеля, ответил:
– Наверное, потому, что я сам такой!.. Понимаешь? Да…
Не успел он закончить, как в коридоре послышались легкие стремительные шаги, и вскоре Лиза радостно провозгласила:
– Все готово! Мы испекли целую крепость оладий, с башнями и сахарными флагами! Идите скорее!..
Несмотря на фундаментальность кулинарного творения и его аппетитный вид, в это утро писатель решил позавтракать в кабинете. Впрочем, накануне он и не покидал своего современного логова. Забравшись с подносом на диван, он старался не выпускать из виду ноутбук, раскрытый корпус которого теперь напоминал ему коварную ловушку. Чтобы полакомиться оладьями, Бедокуру тоже пришлось вернуться в кабинет. Посовещавшись, друзья пришли к выводу, что незримое пребывание пушистика за общим столом может в результате иметь весьма печальные последствия. В итоге они устроили в кукольном домике Лизы не только маленькую кроватку, но и настоящую столовую. И сейчас девочка оставила друга наедине с очередным сладким шедевром, а сама сразу же отправилась на кухню.
А между тем…
Воспользовавшись отсутствием сына, Ангелина Ивановна заняла место во главе длинного стола с мраморной столешницей. Марья Васильевна нанесла ответный удар и уселась на противоположной стороне стола, мгновенно закончив партию патовой комбинацией.
«Как в замке… – подумала Лиза, робко пристроившись посередине. – Только подсвечников не хватает, огня в камине и паутины…» Словно не замечая внучку, бабушки упорно молчали, и на фоне молчания особенно явно проступало
Лиза не могла объяснить тишину, воцарившуюся в то утро на кухне, поэтому в конце концов не выдержала и сказала:
– Можно я пойду в свою комнату?! Я совсем наелась… Правда-правда. Спасибо…
– Ну, хорошо… Только не прыгай там… – рассеянно согласилась Марья Васильевна и хотела еще что-то добавить, как вдруг из глубины ее фартука вырвался сигнал мобильного телефона: – Катя! Катя звонит! С курорта!..
– Мама! – радостно закричала Лиза и, выхватив у бабушки трубку, бросилась в гостиную. – Как хорошо, что ты позвонила! Я слышу твой голос совсем близко! Ты уже приехала?! Знаешь, у нас кончилась зима, а елка, елка осталась! Ты увидишь, какая она красивая, и высокая, и зеленая…
Девочка взлетела на диван и, затаив дыхание, принялась вслушиваться в каждое слово, доносившееся из телефона. Прошла минута – сияющая улыбка окончательно исчезла, уступив место разочарованию.
– Значит, ты не вернешься на Новый год?.. – опустившись на подушку, тихо пробормотала Лиза. – А я-то думала, мы будем встречать его все вместе… И у меня для тебя есть сюрприз. Ты ведь веришь в чудеса?
– Конечно, верю! И Новый год будем встречать! – засмеялась Катя и, перейдя в свободное от музыки и всплесков воды пространство, добавила: – На следующий год – обязательно! Мы с дядей Сережей решили, что поедем на Сейшелы и, конечно, возьмем тебя с собой! Ты рада? Кстати, он подарил мне роскошную шубу и тебе уже присмотрел кое-что! Веришь? Да, да… Так что скоро мы с тобой будем самыми красивыми и…
– Мама! – перебила Лиза и неожиданно для самой себя спросила: – А ты правда его любишь? По-настоящему?
– Что за вопрос, принцесса? Конечно!.. И он меня тоже! Так что не грусти, слышишь? Не грусти, мы скоро увидимся! Все будет хорошо. Целую тебя крепко! Передавай всем-всем привет и даже затворнику своему популярному…
– Хорошо… – грустно прошептала девочка и, словно не видя ничего вокруг, отложила телефон.
Некоторое время она неподвижно сидела на диване. Если бы бабушка Геля увидела сейчас внучку, то поспешила бы уложить ее в постель, а бабушка Маря поставила бы несколько градусников сразу.
Однако этого не произошло. Бабушка Геля решила погладить свои блузки под волшебные аккорды Моцарта. А бабушка Маря, покрепче завязав фартук, решила не покидать кухню вплоть до обеда, приготовление которого требовало внимания, так как и этот обед должен был отличаться многообразием блюд.
Итак, на кухне происходило священнодействие над кастрюлями, а из комнаты Ангелины Ивановны доносились волшебные звуки флейты.
Когда-то Лиза слышала и эту парящую высоко над оркестром скрипку и флейту, прохладным ветром сопровождающую ее в пути, но только сейчас поняла, что вступающий следом голос поет о любви. Проникая сквозь белую оштукатуренную стену, этот голос рассказывал о долгожданном счастье – и теперь, казалось, девочка все понимала, и ее сердце отзывалось трепетным ударом на каждую ноту.