Привилегия женщин (сборник)

Крамер Марина

Обосновавшись в кухне, я проговорила в трубку:

— Я вас слушаю.

— Марго, я понимаю, что вы не особенно хотите слышать о моем брате, но, кроме вас, я сейчас ни к кому не могу обратиться. Ситуация сложная, я бы сказал — запутанная какая-то, — нерешительно заговорил Арсен.

— Если он арестован, то куда уж запутанней-то, — перебила я. — Давайте без реверансов, Арсен.

— Простите. Словом, ему предъявили обвинение в массовом убийстве…

— В чем?! — ахнула я, чувствуя, что сейчас свалюсь на пол.

— Он якобы застрелил в ресторане десять человек.

— Сколько?! — цифра никак не желала помещаться в моем сознании, это было чересчур даже для профессионального киллера.

— Десять, Марго,

вы ведь не глухая. Говорят, что он вошел в ресторан с винтовкой Мосина в руках и расстрелял десятерых мужчин, сидевших за одним из столов.

— Его задержала охрана?

— Нет. Он спокойно вышел из ресторана и уехал, а арестовали его в гостинице.

— В какой гостинице, я вообще не понимаю…

— Марго, и я не понимаю, — перебил Арсен, — потому и звоню вам, чтобы попробовать разобраться.

— Но я-то чем могу вам помочь? Я не видела его около года, только изредка созванивались да пару раз в аське пообщались.

— Он случайно не говорил вам, что собирается в N?

— Куда?! — название города удивило меня — один из провинциальных центров крупной области, где, по идее, у Алекса вообще не должно бы быть никаких интересов.

— В N, — повторил Арсен. — Это случилось там.

— Господи… — пробормотала я, схватившись рукой за голову.

— То есть вы не в курсе, — подытожил Арсен. — Я примерно так и думал, но надеялся, что, может быть…

— Не может! — отрезала я. — Я ведь сказала — мы давно не виделись, а в телефонных разговорах это название не звучало, я бы запомнила. Так он там, в N?

— Нет, он здесь, в Бутырке.

— Это легче. Вы не были у него?

— Был. Но он категорически отказался обсуждать со мной хоть что-то. Все, что я сейчас рассказываю, я узнал через приятеля от следователя, ведущего дело.

— Арсен, давайте честно — чего вы хотите от меня?

— Марго… не прикидывайтесь. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Если есть человек, которому Алекс скажет хоть что-то, то такой человек — вы.

Ну, совсем хорошо! Я! А меня спросить не пробовали — мне-то оно надо? Я с таким трудом пыталась избавиться от присутствия Алекса в своей жизни, и теперь, когда это практически удалось, все начинается снова. А у меня муж и двухлетняя дочь! И мне ну никак не нужен сейчас Призрак с его проблемами — никак!

— Вы хотите, чтобы я поехала к нему?

— Это было бы неплохо…

— Я подумаю! — отрезала я и попрощалась: — Всего доброго, Арсен, спасибо за подкинутые в понедельник с утра проблемы, это как раз то, чего мне сейчас остро недоставало.

Отключив телефон, я застонала — ну, за что, за что мне это?! Только за то, что Алекс возомнил себя когда-то моим ангелом-хранителем? И теперь что — я остаток жизни обязана бросать все и помогать ему, когда у него проблемы? Расплачиваться за то, что он в свое время помог мне? Вроде как — долг платежом красен? О, черт, черт, черт!

В спальне проснулась Маша, выбралась из кроватки, и я услышала ее шаги.

Надо собрать себя в кучу, встать со стула и поставить кашу на огонь — ребенок завтракать хочет, а я тут вожусь со своим прошлым и его посланниками.

— Ма-ма! — заявило мое лохматое рыжее чудо, явившись в кухню в пижаме и тапках, обутых не на ту ногу.

— Привет, моя хорошая. — Я подхватила ее и усадила на колени, пригладила взъерошенные рыжие локоны и чмокнула в макушку.

Маша, или Мэри, как мы звали ее дома, была очень похожа на Джефа, но я порой необъяснимо находила в ней черты моей любимой подруги, трагически ушедшей из жизни несколько лет назад. Моей рыжей Мэрьки, профессиональной танцовщицы и французской романистки, писавшей детективы под псевдонимом Мэри Кавалье. На самом же деле звали ее Мария Лащенко, она никогда не говорила и — уж тем более — не писала по-французски, но известность обрела именно в этой стране — не без моей, конечно, помощи. Я была ее редактором,

переводчиком, агентом, стилистом, нянькой, лучшей подругой — словом, всем. Мы делили все в жизни пополам — и горе, и радость, несколько лет были почти неразлучны, даже жили в одном подъезде. Собственно, и сейчас мы с Джефом живем в ее квартире, а свою несколькими этажами ниже сдаем. Это решение я приняла внезапно, поддавшись порыву — мне вдруг стало так невыносимо одиноко после ее похорон, что я решила переехать в ее квартиру, где все напоминало о ней. Джеф, к счастью, понял и не стал возражать. Он вообще не умеет возражать мне, хотя характер у него непростой, и я всегда прислушиваюсь к его мнению. Но Джеф — он такой, никогда не станет упираться на ровном месте и перечить, если нет веского повода. Мне с ним очень повезло, и именно Мэри в свое время подталкивала меня к этому браку, убеждая, что никого лучше я не найду. Оказалась права, рыжая стерва… Как же мне ее не хватало порой!

Сварив кашу и накормив дочь, я занялась посудой, ожидая, когда появится наша няня. В последнее время я стала подрабатывать разовыми заказами на визаж, много ездила по фотографам и фотостудиям, работала с моделями и просто с женщинами, которым требовался профессиональный макияж. Это занятие было скорее возможностью выходить из квартиры, чем получить деньги, да мы особенно и не нуждались в моих вливаниях. Джеф открыл три ирландских паба в разных концах Москвы, и нам вполне хватало на жизнь. Но я так устала сидеть в четырех стенах, что окончила специальные курсы, собрала бьюти-бокс, сделала неплохое портфолио, куда вошло, кстати, немало снимков Мэри еще в ее бытность танцовщицей бальных танцев, и теперь могла иногда побаловать себя необременительной творческой работой, иной раз даже неоплачиваемой — за идею, так сказать. Сегодня у меня не было заказов, однако в связи с утренним звонком Арсена я собиралась все-таки выйти из дома, потому и позвонила Ирине, попросила подъехать.

Маша занялась кубиками в большой комнате, а я, сев на диван, уткнулась в ноутбук, пытаясь заодно систематизировать в голове полученную от Арсена информацию.

Решив, что нужно начинать действовать, я позвонила приятелю-адвокату и попросила его съездить в Бутырку, а потом отчитаться мне. Он пообещал сделать все как можно скорее.

Я не могла понять, что происходит. Более бредового рассказа я не слышала никогда — и покойной Мэри не мог прийти в голову хотя бы приблизительно похожий сюжет. Потому что даже в очень плохих романах и сериалах вы ни за что не увидите киллера, идущего на «заказ» с винтовкой Мосина наперевес. Я перерыла Интернет, все возможные и невозможные сайты об оружии, и только укрепилась в мысли о том, что это какая-то нелепость. Сейчас нет проблем достать любое оружие, а уж Алексу с его связями и статусом вообще, так какого черта он явился в переполненный ресторан, притащив с собой едва ли не музейный экземпляр, который к тому же нужно еще и перезаряжать?! Я не находила этому никакого объяснения, а внутри себя была четко уверена — это бред. Не было такого — и не могло быть. Что я — Алекса не знаю? Да он бы готовился тщательно, следил бы за теми, кого должен убрать, знал бы расписание по минутам и уж точно не выбрал бы для акции ресторан чуть ли не в центре города, пусть и провинциального. Нет, я не могла в это поверить, мой мозг просто отказывался усваивать подобную информацию.

Я с тоской отодвинула ноутбук и задумалась. Эх, как в такие моменты мне нужна была моя Мэри… Она бы сейчас вставила в мундштук сигаретку, закурила бы, окутавшись дымом, прищурила бы глаза и изрекла что-нибудь толковое. Или хотя бы подсказала направление, в котором двигаться. Но Мэри не было больше — только холодная могильная плита.

Внезапно я почувствовала непреодолимое желание поехать туда, к ней, отвезти цветы и посидеть на могиле. Просто посидеть и подумать — так, как будто Мэри рядом.