Привилегия женщин (сборник)
Шрифт:
— Прекрати! Я достаточно давно тебя знаю, чтобы поверить в то, что услышала о твоем деле. Правда, было у меня подозрение, что ты чем-то синтетическим задвинулся — раз так по-идиотски попался и такое нелепое оружие выбрал. Лучше бы вилку взял — оно и то эффективнее и не так смешно даже, — зло отбрила я, и Алекс рассмеялся:
— Марго, ты по-прежнему умница. И ты права. Я не делал этого. Это были мои компаньоны, мы такое дело задумали… К чему мне их убивать? Глупо же.
— Ну, так и не упирайся тогда, сделай то, что я прошу.
— Отдаешь долги, да, Марго? Спать мешают?
— Не поверишь — мне вообще все равно. Но я могу тебя выручить и сделаю это. Только
Я встала и повесила трубку переговорного устройства, но Алекс постучал в стекло согнутым пальцем, и я вернулась:
— Что?
Он поманил меня к стеклу, и когда я нагнулась, вдруг прижался к нему лицом. Я вздрогнула — это было слишком уж неожиданно, слишком нехарактерно для него. Невольно я прониклась к нему каким-то едва ли не материнским чувством, прислонила ладонь к стеклу, в том месте, где находилась его щека, и закусила губу, чтобы не расплакаться. Все-таки нет во мне той жести, что была в Мэри, мне всегда всех жалко, я не умею обижать людей, не умею безучастно относиться к их проблемам, всегда прощаю. А Мэри не умела прощать. Она была в чем-то как Алекс — и именно это, наверное, не дало им возможности быть вместе. Они тянулись друг к другу, но в последний момент отскакивали, словно боясь обжечься. Наверное, это было правильно…
Алекс все так же стоял, прижавшись лицом к стеклу, отделяющему мою руку от его щеки. Губы его чуть дрогнули, и я скорее догадалась, чем поняла — он просил прощения. О чем ты просишь… я давно тебя простила, именно поэтому я здесь. Я тебя простила.
Джеф ждал дома с новостями. Его информатор принес важные новости о том, кто мог желать Алексу неприятностей. И это оказалось поистине ужасным, потому что в игру вступил не кто иной, как Большой Босс… Тот самый человек, что организовал в Англии довольно прибыльный бизнес по ликвидации людей, тот, кто считал Алекса лучшим своим приобретением, лучшим исполнителем. Но в последнее время Призрак все чаще выходил из-под контроля, все чаще отказывался от работы, постоянно скрывался где-то. Да еще и выкупил контракт Джефа, бывшего в конторе «вторым номером». Нарушить данное Алексу слово Большой Босс не мог, но и отпустить его просто так — тоже не хотел. За Алексом установили слежку, которую тот, занятый новым бизнесом, просто не заметил. И акция в ресторане была спланирована таким образом, что никто и никогда не докопался бы до истины. Если бы мы с Джефом не зацепились за оружие…
— Ты понимаешь, что он теперь постоянно будет в опасности? — спросил Джеф, закончив рассказывать.
— Да…
— Понимаешь, что нужно держаться подальше?
— Да…
— Все, Марго, ты обещала. Завтра его выпустят, я узнавал. Но ты больше не подойдешь к нему.
Я удрученно кивнула. Слово нужно держать.
Мы встретились с Алексом на улице через три дня после того, как его выпустили. Я гуляла с Машей в сквере, когда в кармане зазвонил телефон. Я взглянула на дисплей — это был Алекс. Поколебавшись, я ответила:
— Да, алло.
— Это я, Марго. Повернись направо, я сижу на лавке у скульптуры.
Я повернулась и увидела его. Он помахал мне рукой, но я не тронулась с места.
— Ты правильно делаешь, Марго, что не подходишь ко мне. Еще ничего не закончилось, и ты должна быть осторожнее, моя девочка.
— Я не твоя девочка.
— Ты всегда моя девочка, и сама это знаешь. Я сегодня уеду, поэтому просто не мог тебя не повидать. Маша выросла. Ты по-прежнему зовешь ее Мэри?
— Да.
— Так и не можешь забыть?
— И не хочу.
— Ты права, наверное. Она тебя любила, Марго, и не хотела,
— Поэтому оттолкнула тебя.
— У нас не было будущего, Марго. Но хватит об этом. Я уезжаю. Наверное, мы никогда не увидимся с тобой. Но ты просто помни, что я есть, и если нужно — я буду рядом.
Я не успела ничего сказать — он выключил телефон, встал со скамьи и пошел к выходу из сквера. Я смотрела ему вслед и про себя думала — Алекс-Алекс, зачем ты постоянно говоришь слова, не понимая их значения? «Никогда» у тебя — слишком короткий период времени, и ты вернешься скорее рано, чем поздно, я хорошо это знаю. Как знаю и то, что мы с тобой обречены друг на друга. У тебя будут сотни женщин, у меня — муж, но мы все равно вместе, все равно рядом. Ты не можешь даже умереть раньше меня, и этому есть причина. Ты взял на себя трудное бремя ангела-хранителя, а они живут ровно столько, сколько те, кого они охраняют, и всегда приходят на помощь. Наверное, и за это тоже я до сих пор тебя люблю.
Между чертом и ангелом
Я балансирую на тонком лезвии — каждый раз, каждую секунду. Я хорошо держу баланс — много лет этому училась, мое тело тренировано настолько, что уже давно живет по собственным законам, не подчиняясь импульсам мозга. Я чувствую себя средневековой девочкой-канатоходкой, что пытается преодолеть расстояние над городской площадью по натянутому канату. А ветер безжалостно раскачивает этот канат, стремясь столкнуть, сбить хрупкую фигурку, медленными шажками продвигающуюся вперед. Я знаю имя моего ветра. Его зовут Алекс. Я не вполне уверена, что это человек — но вполне уверена в том, что если вдруг мне понадобится помощь, он тут же возникнет, материализуется, подхватит на руки, предотвратив падение. Как будто не он секунду назад раскачал мой канат до предела…
Мой муж Костя — человек властный и жестокий. Правда, не в отношении меня. Со мной он нежен, внимателен и очень щедр. Любая другая была бы счастлива. Но я поняла, что совершила ошибку, выйдя за него замуж, уже через два месяца. Иногда так бывает — сгоряча сделаешь что-то, а потом расплачиваешься всю жизнь. Вот и я…
В определенный момент мне показалось, что брак с Костей будет самым лучшим решением всех моих проблем. Я понимала, за кого выхожу, знала, кто он — но в запале думала, что примирюсь, смогу закрыть на это глаза. Как будто я себя не ведала…
Жить с мужчиной и знать, что он карточный шулер, аферист и просто кошмарный человек, — это оказалось не по мне. Меня пугали его руки с длинными пальцами — казалось, что эти подушечки с тонкой кожей — он снимал ее бритвой для улучшения чувствительности — могут впитать мои мысли, понять то, что я думаю на самом деле. Я страшилась моментов, когда он вдруг поворачивал мое лицо к свету, сжимая пальцами виски — кошмарнее этого мне не доводилось испытывать ничего. Кроме шуток — я боялась думать о чем-то, чтобы ненароком не позволить мужу уловить это. Костя не простил бы мне…
Он считал, что у нас все в порядке, что я счастлива и довольна жизнью, что у нас идеальный брак. Он любил появляться со мной в публичных местах — как настоящий кавказский мужчина, обожал выставляться и демонстрировать всем то, что имел. Я чувствовала себя вещью, которую все оценивают, одобрительно цокают языками и кидают завистливые взгляды. Однако никто не рисковал приблизиться ко мне хотя бы на шаг — Костя никогда не стал бы терпеть подобное. Его жена — только его, и никто не смеет даже помыслить о чем-то. Смотреть, восхищаться, завидовать — на здоровье. Но прикасаться — ни-ни.