Привкус хрома
Шрифт:
«Наделали мы тут... Шуму...»
Акутагава отнёс Кевина к машине и уложил на задние кресла. Его бледное, побелевшее лицо резко контрастировало с яркой засохшей кровью. Они выехали на шоссе.
— А помнишь... — сипло, едва выдавливая из себя слова, говорил Кевин, — как мы ходили в суши-бар... Отметить твой перевод в отдел... И ты... Впервые нажрался как скотина... Выпив... Шесть бутылок соджу...
— Помолчи, — сказал Акутагава, бросая взгляд в зеркало заднего вида.
— Ты... Ты всегда мне напоминал автоматон с рынка... Такую эмоционально... Туповатую куклу, но исполнительную и... Надежную... А тогда... Впервые... Ты вёл себя как нормальный человек... Показывал...
— Ты специально наводишь драму? Умирать что ли собрался?
— Вот как сейчас... — прокряхтел Кевин в ухмылке. — Я чувствую... Бля, знаешь... Я просто хотел... Хотел...
Машина съехала на обочину и остановилась. Кевин лежал с закрытыми глазами и часто дышал хрипевшей грудью. Акутагава сжал руль и, не оборачиваясь, спросил:
— Что ты хотел, Кевин?
— Я хотел... Просто... После работы... Сладко дунуть...
Кевин обмяк с приоткрытым ртом застывшим в какой-то мечтательной улыбке. Повисла тишина, прерываемая только ритмичными щелчками поворотника.
003 ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ ТАКА
Джейсон склонился с кровати и вслепую выдернул из-под нее пустую утку. Его вырвало белесой, вязкой жижей, которую давали ему на завтрак — что-то вроде безвкусного протеинового коктейля, обогащенного витаминным комплексом. От изгиба и сокращений живота по всей спине наплывом прошла острая боль, будто бы разошлись швы вдоль имплантированного позвоночника и он чуть оторвался от кожи. Помутилось в глазах. Джейсон застонал и сдавил дозатор синтетического морфия. Через десять минут он провалился в тупой, тяжелый сон — точно ударившись об стену головой.
Ему снилось, как он стоит перед зеркалом и смотрит в собственное отражение, которое двигается вместо него самого. Себя настоящего он не мог заставить даже моргнуть глазами. Настоящего ли? После установки лиминала границы между вымыслом и реальностью стёрлись; его личность, состоявшая из набора определенных характеристик, расширилась до пределов его воображения. Теперь он мог быть кем угодно: оползнем, червем, кислотным дождем, многоликим демоном или ослепляющей десницей Господа. И в то же время он был никем, пустым сосудом, который Вон называл в разговорах с Дадзаем «буферной зоной». Отражение подняло руку с ножом и приблизило к горлу. Сначала кожа не поддавалась, и лезвие просто терлось об нее как затупленный нож об кожицу помидора; затем рука с нажимом вдавила лезвие — и на шее проступила тонкая полоса крови.
Он не знал, какое сейчас время года, не знал, как давно находится в этом испытательном комплексе. Здесь не было никаких окон — только проекции леса на стенах, которые показывали то лето, зиму. Джейсон иногда пытался выведать информацию у медсестёр, но они с ним не разговаривали.
— Господин Дадзай запретил говорить с вами, — одинаково отвечали они как по заученному формуляру.
— Что изменится оттого, что я узнаю какой сейчас день недели? Это бессмысленно.
— Я не могу говорить с вами, извините. Вопрос безопасности.
Этот «вопрос безопасности» был скорее риторическим. Джейсон быстро усвоил это. Никто не знал, о какой или чьей безопасности шла речь, но все повторяли одно
— Что, док, когда уже будем покорять мир? — отшучивался Джейсон, пока Вон проводил каким-то холодным стальным инструментом по его спине. — Я знаю, вы не особо разговорчивый человек. Я на самом деле тоже. Но когда проводишь столько времени в сраном бункере, где никто не может даже сказать о том, какой сейчас день, становится не по себе. Слова сами лезут наружу, понимаете?
Но Вон словно ничего не слышал. Он делал то, что ему было нужно, и так же молча покидал палату.
Других солдат Джейсон тоже не встречал, хотя знал, что их должно быть в этом комплексе около десяти — столько людей с ними летели на самолете. Где они теперь? Что с ними стало? Джейсон многое бы отдал, чтобы просто поговорить с кем-нибудь, кто не будет отвечать ему односложными фразами о безопасности. Но это было невозможно. Так шли дни, измеряемые от завтрака к завтраку, и ничего не менялось, пока однажды случайно не сработал имплант.
Это случилось очередным утром. Медсестра зашла в палату, поставила на прикроватный столик еду и стала подготавливать раствор для капельницы. Джейсон, сходивший с ума от одиночества, как обычно попытался завести с ней разговор — точнее, монолог, который заменял ему полноценное социальное взаимодействие.
— Погода сегодня хорошая, не так ли? Ещё вечером шёл снег, а теперь вот солнце во всю греет. Природа удивительна, — говорил он, глядя в стену, где проекция летнего леса показывала столп света, выходивший из-за густых елей. — Все молчите, дорогуша... Раньше мне казалось, что слова совсем обесценились, что люди размениваются ими как пустыми фантиками, а теперь наоборот, кажется, что они стали на вес золота... Не находите, кстати, странным это выражение? Золото ведь весит не так много?..
Медсестра молча сменила инфузионный мешок на капельнице. Джейсон напряг мускулы и, сконцентрировав внимание на медсестре, выжидал момент, когда она повернётся к нему чтобы резко подскочить и напугать ее. Но вдруг пространство палаты перед глазами стало видоизменяться, превращаясь в чью-то квартиру. Медсестра, одетая в один лишь домашний халат, села на край двуспальной кровати; полы халата раздвинулись, обнажая ее оголенные бёдра. Из душа вышел оголенный мужчина с полотенцем перевязанным вокруг талии. Он подошёл к медсестре и легким движением руки сбросил с ее левого плеча халат, обнажая бугорок груди. Она посмотрела на него щенячьим взглядом и развязала полотенце. Он взял ее за волосы. Ее голова плавно сгибалась и разгибалась в его руке под сопровождение хлюпающих звуков. Джейсон смотрел на его оголенные бёдра, ощущая себя вуайеристом; он не понимал, что происходит — это был будто бы осознанный сон, в котором полностью сохранялось чувство самоконтроля. Возбуждение перехватило его дыхание, и он захотел действовать.
Только Джейсон подумал, что было бы хорошо иметь сейчас биту, она появилась в его руках — точно такая же, какой он играл в университетской лиге по бейсболу. Он подошёл сзади мужчины и, замахнувшись, ударил его по голове. Тело мужчины упало на пол, медсестра вскричала и отползла по кровати к стене.
— Что происходит? Кто вы?
— Я ваш муж на час, — сказал в ухмылке Джейсон, прыгая на кровать. Медсестра опасливо задернула халат. Он взял ее за волосы и стал стаскивать с постели. Она брыкалась и визжала, пытаясь защититься. — Ты не особо разговорчива, дорогуша... Но, пожалуй, в этот раз я тоже буду немногословен...