Привкус магии
Шрифт:
– Спокойно! – Лука развел руки, верно оценив брошенный мной взгляд. – Это обычный телефон. И все уже кончилось.
– Что тебе надо?
– Поговорить. Вернуть нашим отношениям былую доброжелательность.
– После того как ты пытался убить меня?
– И это спрашивает тот, кто первым напал на меня? – искренне возмутился Лука. – И спутал все карты?
– То есть?
– То есть ты сам лишил себя защиты тогда возле Башни, когда вывел меня из игры. Видишь ли, в мои обязанности входило не только защищать мир от тебя, но и тебя от внешнего мира. И в частности, от Белых, Черных и прочих… На площадь
– Так. Теперь и ты по порядку.
– Ну тогда зайдем издалека…
…Среди Черных и среди Белых давно уже сложились всяческие союзы и объединения. Как внутри каждой стороны, так и между ними. Часть выступала за вечное разграничение полномочий и стабильность нынешнего мира. Другая часть, напротив, за смешение магий, прекращение бессмысленного, по сути, разделения, потому что понимающие люди давно осознали, что корень любой магии один и развод существует для удобства властвования отдельных личностей или кланов.
Представители и той и другой стороны не находили общего языка. И давно искали способ доказать правоту своей позиции и доказать, например, первичность Белой или Черной магии.
Но есть и одна совсем крамольная версия. Согласно ей, дело было совсем не так…
Наметившееся еще в последние годы обучения расхождение между друзьями постепенно превратилось в пропасть. Старик подмечал это еще с тех пор, как оба его питомца старались избегать разговоров о прежнем товарище, когда навещали учителя. А затем Старик покинул разросшийся и ставший слишком шумным поселок и поселился в сторожке, в лесу, и все равно регулярно получал отголоски слухов, сведений, рассказов об успехах и неудачах своих бывших учеников. И, слушая, хмурился. Бывшие друзья, оба одаренные, нашли свои пути в этом мире. Жаль только, что пути эти были диаметрально противоположными.
Один, говорят, выбрал путь мага. Другой – властителя дум и мечей.
За каждым из них шли друзья, сторонники, просто попутчики, и оттого и без того потрепанный войнами мир вновь раздирало на две части. И снова магия, как отрава, пропитывала души людей. И снова человеческие страсти, как яд, насыщали и разъедали любую волшбу, превращая равнодушную силу в гремучую смесь…
Говорят, один действительно стал незаурядным магом и великие силы спешили служить ему (Старик недоверчиво усмехался, слушая это). Говорят, за другим люди шли насмерть и человеческая воля одолевала любые прочие силы (Старик задумчиво улыбался)…
Когда мир снова был на пороге чудовищной катастрофы, когда два властителя осознали, что на одной земле им двоим недостаточно места (а разве не так всегда происходит?) и последняя, решающая битва уже опаляла думы соперников, кто-то из мудрых, а может, самых трусливых предложил решение – поединок между двумя вождями. Один на один.
Да, это были легендарные времена. Тогда такое было возможно…
Арбитром между противниками единогласно был выбран последний Великий Маг. Кому еще, как не ему, рассудить своих бывших учеников? И в кои-то веки два ученика согласились друг
В урочный день, в урочный час была назначена последняя встреча. И выбрано место, подальше от людских поселений, в горной долине, где после отгремевшего сражения между ледовыми и огневыми магами ничто живое уже не смело поднять голову. Вокруг поля поставили защитный периметр, способный задержать любое негативное воздействие как изнутри, так и извне.
Каждому из противников было выделено время на подготовку. Каждый получил право использовать то оружие и те методы, которые сочтет нужным.
Великий Маг дал свое согласие судить поединок с условием, что сам позаботится о судьбе проигравшего.
Пафос пафосом, но простые зрители тоже спешили насладиться небывалым зрелищем. Никакая опасность или торжественность момента не могли помешать им устроиться поудобнее. И зрители возвели и оккупировали насыпь вокруг центра событий. И никакая сила, ни магическая, ни чародейская, не смогли бы лишить их удовольствия присутствовать и наблюдать.
Как никакая сила не смогла бы прогнать и тех, кто был причастен к этим событиям, хоть и не участвовал в них непосредственно. Среди зрителей, но держась отчужденно, находилась высокая русоволосая женщина, окруженная кольцом стражи. Стояли неподалеку молчаливые, внимательные воины с обветренными, неподвижными лицами, а рядом с ними насмешливые студенты и степенные преподаватели – такие разные, но и те и другие едва сдерживали внутреннее напряжение, ожидая появления своего вождя. Горожане и хуторяне, торговцы и солдаты, музыканты и шлюхи…
Старик задумчиво щурился, рассматривая разноцветное море. У его Старшего определенно было больше сторонников… Нет, правильнее будет – соратников и друзей. Смелый воин, изобретательный полководец, умный политик и, по всеобщему мнению, благородный человек, он притягивал к себе людей разных и удивительно непохожих. Впрочем, и у Младшего их хватало. Чужая сила привлекает порой эффективнее благородства. И не только трусливых и хитрых – иногда и слишком категоричных или стремящихся к скорым плодам…
– Скажите, господин Маг, а это правда, что вы были его учителем? – осмелился спросить служка, подававший Старику чашку с водой. Паренек был юн, лопоух и восторжен сверх меры. Слишком молодой, чтобы помнить об ушедших временах, когда даже Князь не решился бы вот так запросто задать дурацкий вопрос Великому.
Но кто теперь помнит о былых титанах? Теперь другие кумиры.
– Правда, – отозвался Старик, не сразу догадавшись, о ком из них идет речь. Кажется, этот паренек из поклонников Младшего. Юный чародей, наверное.
– О! – Глаза паренька расширились в восхищении. – Так это вы открыли его магический дар?
– Магический дар? – машинально переспросил Старик. – У которого?
Мальчик посмотрел на Старика странно. Во взгляде его изумление смешалось с сомнением. «А не выжил ли старик из ума, если задает такие вопросы?» – читалось в ясных, простодушных глазах служки.
– Магический дар есть только у одного, – сказал Старик с заметным запозданием. – Только к его открытию я не имею никакого отношения… – Юный служка уже находился вне пределов досягаемости этих загадочных, с привкусом горечи слов.