Привороженные
Шрифт:
— Голова болит, — вяло ответила страдалица и медленно опустила ноги на холодный пол, моментально ступню схватило судорогой. — Ой-йой, как больно!
— Надо больше двигаться, доченька, — Катерина отыскала в аптечке спазмолитик и подала вместе со стаканом воды.
Настя проглотила таблетку и опираясь рукой о стену, постанывая, разминалась.
— Ну прям вылитая бабка Дуня, — посмеялась над ней Раиса, проснувшаяся с первой зорькой, успевшая подоить корову и выгнать на пастбище. — Хватить стенать! Сейчас позавтракаем и пойдем на огород, бахча сама себя не прополит.
—
— Хватит бока отлеживать! Оно известная мудрость — в делах все горести забываются. Поэтому давай, Настасья, умывайся, одевайся, пей чай, тяпку в зубы и погнали!
Настя на пятьдесят процентов была согласна с народной мудростью: рутина, действительно помогает забыться. Остальные пятьдесят требовали остаться в постели и жалеть себя дальше. Но с бабой Раей разговор короткий, она возможно упрекать не станет, просто посмотрит нахмурившись из-под лба, а этот взгляд красноречивее всех слов на свете.
Внучка прислушалась к ее совету: умылась, почистила зубы и села за стол, где дымился в заварнике ароматный чай из чабреца и стыли пышные оладушки.
Никто из женщин семейства Скворцовых, занятых завтраком, не слышал, как недалеко от их двора остановились с десяток внедорожников, чумазых от пыли.
На встречу прибывшим выбежал Сиам с распростертыми объятиями. Увидев строгое лицо главы империи, осекся и низко поклонился, едва не касаясь лбом земли.
— Господин, наконец-то вы прибыли! — не скрывая радости, пролепетал помощник. — Я с трудом удержал ситуацию под контролем! Вернулся муж ведьмы и напал на нашего Лонгвея. Если бы я вовремя не вмешался… — Сиам повел глазами, слегка преувеличивая свою значимость.
Ким остановил его движением руки и властно спросил:
— Где он? Где Лонг? Хочу его видеть.
Осторожно ступая, жестом подозвал его за собой помощник и повел к колючим зарослям терновника, разросшимся у обочины, как раз напротив дома Скворцовых.
— Он здесь, — прошептал он и ткнул пальцем в гущу.
Старик прищурился, пытаясь разглядеть в зарослях силуэт заблудшего чада, не заметив никого, требовательно позвал по имени:
— Лонгвей Хемхает! Выходи немедленно!
Спустя пару мгновений кусты зашевелились: грязный, помятый, расцарапанный, лохматый и с застрявшими сухими листьями в волосах, к ним вышел наследник миллиардной компании; склонил низко голову, чувствуя стыд за неоправданные ожидания отца.
Ким ахнул и схватился за сердце, больно видеть в таком плачевном состоянии единственного любимого сына, в которого вложил всю душу и силы, ради которого не спал по ночам, заботясь о светлом будущем наследника.
— Лонг, ты разбиваешь моё сердце! Прошу, прекрати позориться и вернись домой, — почти плача взмолился отец, хотя еще минуту назад намеревался такого нагоняя всыпать бессовестному чаду, что мало не покажется.
— Не могу, — не смея смотреть в глаза отцу, ответил Лонгвей. — Моё место рядом с Настин.
Ким потряс кулаками, услышав ненавистное имя ведьмы и попытался донести истину до одурманенного чарами сына.
— Она приворожила тебя!
Туйен слегка склонил голову в приветствии и утвердительно кивнул.
Лонг проигнорировал мага и посмотрел в глаза отцу не таясь:
— Отпусти меня, папа.
Отец расчувствовался, но сдаваться без боя не собирался.
— Я отпущу, — пообещал он. — После того как попробую спасти. Позволь Туйену провести обряд и поговорить с твоей… невестой.
Последнее слово он прошипел сквозь зубы, понимая, что оскорблениями лишь оттолкнет сына.
— В этом нет необходимости. Я никогда ее не оставлю. Настин мой свет, моя жизнь, моё счастье. И вам с матерью лучше принять мой выбор и не перечить.
— Хорошо, — применил хитрость старик, — познакомь нас с твоей Настин. Мы будем несказанно рады принять ее в нашу семью.
Лонг просиял от счастья и упал в объятия отца. Ким, прижимая крепко сына, украдкой взглянул на медиума, тот едва заметно кивнул, догадавшись об уловке.
Глава 27
Стёкла запотели от перегара, Олег снова ушел в запой. Спал он в машине и проснувшись, попытался размять затекшее тело, под ногами зазвенели пустые бутылки из-под самогона. Бизнес у местного производителя деда Леньки пошел вгору, с такими темпами на неплохие жигули последней модели к осени насобирает, пора расширяться, спрос этим летом на его огненный напиток неимоверный. Один Кулебякин со своим чудным китайцем полгаллона за неделю выжрали.
Протерев ладонью зеркало заднего вида, Олег увидел собственное отражение и испугался. За последние несколько дней сильно исхудал и зарос черной щетиной, хотя надо признать худоба и запущенная небритость придавали толику брутальности и подчеркивали мужественные черты лица.
Он поднял пустую бутылку и опрокинув ее, выжал последние капли, руки дрожали как у заправского алкаша, самое время остановиться и остепениться, но стоило взглянуть на дом Скворцовых — в сердце щемило от тоски, поэтому бедолага топил горе на дне бутылки, не зная как вернуться в прошлое. В тот роковой вечер, когда им будто черти управляли, ослепили, одурманили и привели в клуб к этой пигалице Ритатуле. Олег ненавидел выскочку всеми фибрами души за то, что та оказалась не только глупой, но еще и мстительной. Как обычно бывает в подобных историях, муж искал кругом виноватых, перекладывая ответственность на других за свои проступки.
“Вот если бы не Ритка со своими прелестями, если бы не ее слабый передок, то возможно всё сложилось бы иначе”, — думал опальный супруг и представлял, как оторвет тупую башку девице легкого поведения, разрушившей его прекрасный крепкий брак.
Иногда всё же наступали минуты прозрения и Олег полностью осознавал, что единственный виноватый во всей этой истории — он. Люто себя ненавидел и сжимая кулак бил по ненавистному лицу, избивал до крови, стараясь переключиться на физическую боль, чтобы заглушить душевную, которая истязает похлеще самых изощренных пыток.