Привычное насилие

Мелёхина Марина

Ты меня совсем засмущал, – сказала она, улыбнувшись и

против своей воли мило покраснев.

Так, разговаривая обо всем и ни о чем конкретно, они гуляли по парку часа два. Вернее, говорил в основном Борис: о работе, о школе, о машинах, о брате и родителях. Лике оставалось только восхищенно ахать, удивляться и время от времени говорить «еще бы!», «естественно», «конечно», «какой кошмар!» Это было очень удобно, так как в тени Бориса она чувствовала себя еще более неуверенно, смущенно, зажато, как первоклассница перед строгой учительницей. И вместе с тем от него веяло такой непоколебимой уверенностью в себе и особой мужской энергией, что она могла чувствовать себя с ним как за каменной стеной.

После вчерашнего

ливня воздух был особенно ароматен. Вдыхая полной грудью, Лика шла по обочине, с наслаждением шурша медно-желтыми, зелеными и багряными листьями, утопая в них по щиколотку и с восхищением смотря снизу вверх на Бориса, любовалась тем, как он вдохновенно, глядя прямо перед собой, размахивая руками, страстно рассказывает о последнем матче любимой футбольной команды. Футбол Лику не интересовал, и в нем она ничего не понимала. Но Борис об этом рассказывал так захватывающе, так был увлечен, что Лика уже была готова посмотреть следующий матч вместе. Может быть, ей действительно просто не хватало человека, который бы ей все объяснил про футбол, как сказал Борис.

Пройдя почти весь парк по периметру, они вышли на живописную поляну: там росли одни лишь клены, которые все сплошь покрылись желтыми листьями, под лучами солнца превращавшимися в золото. И трава под ними тоже была усыпана золотом. Только стволы чернели, придавая этой картине контрастности. Лика замерла от восторга. Заметив, что она встала на месте как вкопанная и очарованными глазами впитывает красоту осени, Борис предложил: «Давай сфоткаемся?» И тут же бросился к ближайшему прохожему с просьбой сфотографировать их. Уже через секунду он взял Лику за руку (это произошло так внезапно и вместе с тем естественно, что она поняла это, только почувствовав, как мурашки бегут от ладони вверх) и повел на середину поляны, в средоточие красоты. Там Борис обнял ее за талию и мягко притянул к себе. Все это было так непринужденно и спокойно, как будто они уже давно встречаются и он это делает каждый день. А Лика… Лика никогда еще не чувствовала себя такой робкой, слабой и защищенной. Воздуха стало не хватать, а все тело, казалось, было наэлектризовано и готово вспыхнуть. Тогда Лика подумала, что за такой момент можно отдать жизнь, потому что быть счастливее уже невозможно. Именно этот миг был запечатлен на фотографии, стоящей в рамке. Миг исполнения самого заветного желания. Миг, когда жизнь ее изменилась навсегда.

Борис освободил ее из своих объятий и подошел к прохожему, чтобы поблагодарить и забрать телефон, потом вернулся к ней, предложил пойти в кафе неподалеку, снова взял за руку и уже не отпускал, пока они не пришли. На входе он галантно открыл перед ней дверь и пропустил вперед. Кафе называлось «Грузинский дворик», внутри на белой штукатурке стен красовались росписи: грозди винограда, уютно-обветшавший домик, утопающий в развешанном белье, бочки с вином, сцена, изображающая знаменитое грузинское застолье. Круглые столы, деревянные стулья, старые серванты, пестрые ковры-дорожки создавали ощущение домашней обстановки. Приглушенный свет добавлял укромности.

–

Пойдем вон за тот столик в углу, он здесь самый козырный, – сказал Борис и повел Лику.

Она бы лучше села у окна: в детстве, когда ни о каком походе в кафе не приходилось даже и мечтать, в фильмах и сериалах, которые показывали по телевизору, герои всегда сидели у окна, и это казалось Лике верхом роскоши и наслаждения, чем-то из параллельной вселенной. Потом выяснилось, что это удовольствие может быть доступно и простым смертным, но все равно каждый раз, когда Лике удавалось сесть у окна, она чувствовала себя немножко небожительницей. Однако интонация Бориса не была вопросительной и не предполагала возражения, так что Лика смирилась. В углу тоже нормально.

Лика уже собиралась сесть за стол, как Борис сказал: «Позволь, я помогу». И галантно задвинул за ней стул. Принесли

меню, полное загадочных и чарующих названий. Лика никогда раньше не была в грузинском кафе и теперь все эти «чашушули», «чанахи», «сацебели» звучали в ее голове как музыка и открывали новый мир, обещающий неизведанное доныне наслаждение. Пока Лика увлеченно изучала меню, подошел официант, и Борис сделал заказ:

–

Нам по стандартной программе: хачапури «лодочка», по две хинкалины с говядиной, бокал вашего домашнего красного вина для девушки и чайник чая для меня, – и, обращаясь уже к Лике, продолжил: – Это лучшее, что тут есть, доверься моему выбору – пальчики оближешь.

Тут же повернулся к официанту и добавил:

–

Это все.

Лику вообще-то заинтриговала загадочная «долма», виноградные листья манили своей экзотичностью, и вместо хинкали она присмотрела чахохбили, но все произошло так стремительно, что она растерялась, а официант уже ушел. «Надо будет прийти сюда как-нибудь с Таней и попробовать, что я хотела», – решила Лика и вслушалась в то, что уже пару минут говорил Борис, а он рассказывал о своих целях – вкрадчиво, понизив голос, как будто сообщал план ограбления казино и предлагал Лике стать сообщницей:

–

Ну вот я и решил, что пора. «А что?»

– подумал я. Мне уже за 30, самое время, нагулялся. Потом, смотри, у меня работа норм, я там на хорошем счету, через год-два можно на повы

шение пойти, машину я у себя же в салоне взял с хорошей скидкой, платеж вообще комфортный, и квартира от матери мне досталась. Ну то есть по документам она напополам с братом, но с этим проблем не будет, брат все равно на квартире у жены живет, работает в

IT

, так что на 10 квартир еще себе заработает, и он к тому же еще, как бы это сказать, ну…добрый, что ли, мягкий, ну, тюфяк, короче. В общем, можно будет пока в моей однушке пожить, а потом, когда ребенок появится, можно будет немного заипотечиться и расшириться. В общем, картинка в паззле у меня сложилась, и я решил, что надо искать будущую жену – такую, как ты: красивую, стройную, скромную, обаятельную. В общем, я что хочу сказать: я настроен очень серьезно, поэтому если ты просто поразвлекаться хочешь, так сразу и скажи, чтобы я не успел окончательно в тебя влюбиться.

Из всей этой вдохновенной речи сквозь учащенные удары сердца, эхом отдававшиеся в ушах, до Лики долетели только неслыханные ею никогда в свой адрес комплименты: «красивая, стройная, скромная, обаятельная» (cложно было поверить, что это все о ней) – и уверения в серьезности намерений. Она ожидала, что первое свидание будет похоже на прогулку на лодке по летнему озеру под ласковым солнцем: неспешные разговоры о любимых сериалах, фильмах, путешествиях, предпочтениях в еде, приправленные смехом, легкостью и непринужденностью. Однако Лика как будто мчалась на максимальной скорости на катере вдаль по волнам, не успевая наслаждаться морским пейзажем, и вдруг обнаружила себя в моменте, где уже от нее требуется подтвердить готовность к замужеству и детям, что ее несколько обескуражило, но как корабль, переплывший океан, не может повернуть обратно, завидев долгожданную землю, так и Лика, боясь отпугнуть Бориса своей легкомысленностью, не могла признаться себе в том, что не готова была обсуждать такие вопросы при первой встрече.

–

Нет-нет, что ты, у меня тоже серьезные намерения, – промолвила она быстро.

–

Вот и отлично. Я рад, что в тебе не ошибся. Я сразу понял, что мы созданы друг для друга.

Тут подошел официант, чтобы забрать грязную посуду, и Борис попросил счет. Лика думала, что они посидят еще и съедят какой-нибудь десерт, ну да ладно, лучше она придет сюда в другой раз с подружкой и спокойно все распробует, все равно от волнения она даже не почувствовала вкус блюд, которые ела.