Приятные вещи
Шрифт:
Не скажу, что я приступил этому этапу без трепета и страха. Я безумно боялся, настолько, что у меня едва не подкашивались колени. Предо мной стояла самая сложная математическая задача моей жизни, даже двух жизней, во много раз превышающая все мои предыдущие вычисления вместе взятые. Полагаю, даже если взять все компьютеры и счётные машины Земли моего времени, с таким объемом задач они бы не справились.
В этом бушующем море данных, где каждая цепочка атомов хранила свою историю и определяла свой признак, внося небольшую лепту в финальный результат, стоял я, такой слабый и незначительный. Моя магия, мой разум и созданные мною магические структуры превратились в связующие звенья между мёртвым массивом информации и живым дышащим существом.
Не было момента оплодотворения, не было двух клеток, встречающих
Виртуальные клетки, содержащие дешифрованную ДНК, начали процесс деления, образуя бластулу. Она разделилась, а потом снова разделилась, начав бесконечный процесс, формирующий новые ткани и первые намёки на внутренние органы, подводя его к следующему этапу — росту эмбриона, обретающему облик будущего организма и создавая тот фундамент, на котором строится сама жизнь.
Рывком увеличилась сложность подсчётов — начался органогенез. Делящиеся клетки принялись формировать внутреннее строение организма, включая органы и соединительные ткани. Начался дальнейший рост, усложняющий и усложняющий вычислительную задачу, от которой у меня начало темнеть в глазах. Я ещё раз увеличил скорость течения времени, снижая нагрузку на разум. Продолжился процесс просчёта, моделирующий теперь процесс фетального развития. Каждая часть тела начала окончательно обретать свои функции — у плода уже имелись ручки и ножки, внутри сформировались лёгкие и сердце, печень и почки, железы внутренней секреции и остальные органы. Плод рос и развивался, увеличивался, тем самым увеличивая и нагрузку на мой мозг.
К счастью, из-за ускоренного времени внешнего мира, это значение пока что держалось в рамках приемлемого. Помогал и принятый перед ритуалом сахар, расщепляясь в крови и давая мозгу требуемую энергию. Но, самое главное, элир Мирены, ничем не отличающаяся от элир моей любимой, омывала тело ласковым океаном, устраняя повреждения быстрее, чем они возникали.
Тем временем плод развился достаточно, чтобы его с полным правом можно было назвать младенцем. На голове стали пробиваться первые волоски, хрящи застывать, превращаясь в кости. Появление волосяного покрова вновь привело к росту сложности. Каждый волосок состоял из множества клеток — и, если фолликул, направляющий рост и обеспечивающий будущий волосок питательными веществами, смоделировать было относительно просто, то луковица, из которой произрастал кортекс — плотный пучок очень тонких волокон, покрытых рыхлыми клетками медуллы — была совсем другим делом. Всю структуру оборачивали слои и слои чешуек кутикулы, превращая такой, казалось бы, простой элемент тела в сложную многоступенчатую систему, более пяти миллионов сложных систем. И каждый из волосков удлинялся и развивался, фолликулы снабжали корень особыми клетками, обеспечивая дальнейший рост и вызывая запредельную нагрузку на разум.
В связи с этим я принял решение сбросить детализацию. Больше всего мне хотелось убрать просчёт всех волос, исключив их из уравнения, но я понимал, что ни Мирена, ни Кенира, получившая лысую мать, этому ничуть не обрадуются. К тому же в человеческом теле имелись и жизненно необходимые волосы, находящиеся в ноздрях и слуховых проходах. Поэтому я оставил волосы на голове, в носу и ушах, не стал трогать также брови и ресницы, принявшись безжалостно исключать из формулы всё остальное. Откровенно говоря, я не имел понятия, какое значение для организма имеет пушок, с ног до головы покрывающий человека. Но, учитывая существование на Земле такого явления, как эпиляция, решил, что Мирена прекрасно обойдётся и без волос на теле.
Следуя формулам симуляции, младенец распрямился, его уходящая в никуда пуповина окончательно исчезла. На меня обрушились новые потоки данных — клетки продолжали делиться, младенец расти и набирать массу. Я чувствовал, как мои мозги готовы расплавиться, даже через отстранённость форсированного режима стали пробиваться чувства, в первую очередь — инстинкт самосохранения. Хотелось всё бросить, отменить вычисления, сказать, что ничего не получилось, сделать всё, лишь бы прекратить это как можно скорее. Но я продолжал. Полностью просчитывать волосы на голове я не стал,
Пусть мой мозг бросал все сто процентов ресурсов на просчёт развития тела, где-то на краю сознания мелькало любопытство. Очень хотелось посмотреть, что же именно у меня получается, каким именно выходит конечный результат. Увы, визуализировать это скопление клеток, создающих скелет, нервную и кровеносную системы, кровь, органы и кожный покров, у меня ни за что бы не получилось. Я мог лишь дать грубую оценку процесса, понять, что тело развивается нормально, что не возникает никаких аномалий и непредвиденных ситуаций.
А потом мне стало совсем не до раздумий. Виртуальное тело выросло достаточно, чтобы каждая клеточка моего мозга, каждая нейронная связь, каждый синапс были заняты только одной-единственной задачей. Я больше не видел ни внешний мир, ни Мирену, ни Царство моей госпожи, всё внимание уходило лишь на делящиеся клетки, развитие и разрастание математической модели. Я впал в настоящий транс — не тот, в который я умел входить, вычисляя сложные формулы, а просто потеряв себя, оказавшись в полнейшей пустоте наедине с цифрами и просчитываемыми процессами. Я потерял счёт времени, единственным способом его измерения оставался возраст моделируемого тела. Четыре года, шесть, десять. Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать. После шестнадцати мне стало настолько плохо, что я покачнулся, едва не рухнув в облака. Невероятным сосредоточением воли я попытался удержать разрывающую разум модель, но с ужасом понял — это не удаётся. Что ещё немного, ещё чуть-чуть и я умру, не сумев завершить самое амбициозное и самое неподъёмное творение моей жизни. Следовало остановиться. Шестнадцать лет являлись прекрасным возрастом для любой девушки, вот только в шестнадцать тело ещё продолжает свои рост и развитие, а значит, попытка исцеления, опасная и сама по себе, может привести к самым ужасным последствиям. Следовало дотянуть хотя бы до восемнадцати, а лучше до двадцати — возраста, в котором пропорции тела окажутся максимально близкими к текущим. И если я этого сделать не смогу, моя скорая смерть тоже окажется напрасной. К тому же остановиться я просто-напросто не мог — для прекращения расчётов требовалось сознательное усилие, на которое просто не хватало остатков воли.
Внезапно тонкие сильные руки охватили меня сзади, прижимая к высокой груди. Мягкие прохладные крылья из облаков и тумана обернули моё тело, защищая от невзгод и опасностей. Тихая гармоничная мелодия раздалась прямо у меня в голове, прочищая разум и возвращая способность мыслить. Мои широко распахнутые невидящие глаза получили, наконец, способность регистрировать окружающую действительность, а сознанию вернулась ясность достаточная, чтобы заметить ошарашенный взгляд единственного глаза на изуродованном лице Мирены, которая впервые в жизни увидела, сколь прекрасна и милосердна моя госпожа.
— Продолжай, мой паладин, — раздался у меня над ухом голос Ирулин, и я почувствовал на коже её тёплое дыхание.
— Госпожа, но как же вы? — спросил я. — Вам надо сохранять силы.
— Глупый Ули, — засмеялась богиня, — самое важное для меня — это ты. Продолжай, не мешкай. Не своди свои и мои усилия насмарку!
Сейчас, когда рядом стояла моя богиня, когда она сжимала меня в объятиях, любые невзгоды и неподъёмные задачи показались мне по плечу. Я сосредоточился, до предела напрягая прояснившееся сознание, и продолжил. Семнадцать лет. Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Теперь можно было и остановиться, но для полной уверенности следовало просчитать ещё год. К счастью, теперь в теле проходило лишь обычное обновление клеток, глобальных изменений больше не имелось. Так что высвободившиеся ресурсы я пустил на одну, казалось бы, ненужную, но важную для каждой женщины вещь. Я перестал отбрасывать данные, касающиеся роста волос, начав просчитывать и их.