Приют для беглянки
Шрифт:
Майя тяжело сглотнула, собираясь с силами, прежде чем смогла выдавить из себя приветствие.
— Здравствуй, папа.
Он медленно повернул голову. В первый момент в глазах мелькнуло непонимание, немой вопрос, и только потом — неуверенное осознание.
— Майка? — прозвучало вопросительно, будто он всё ещё сомневался. — Дочка, вспомнила про папку?
— Как ты тут? — неловко поинтересовалась она, ощущая себя не в своей тарелке.
— Да что я? Отжил уже своё ничего, сама видишь. Вот ты, смотрю, вся из себя, приоделась, намарафетилась. А подружка-то понарассказывала,
Майя опешила. Нет, она вовсе не ждала от этой встречи родственных объятий и прочувствованных излияний, но всё же оказалась достаточно наивна, чтобы рассчитывать на определённую душевность. И уж точно она не ожидала необоснованных упрёков.
— У меня было время, чтобы привести себя в порядок и залечить синяки, если ты об этом, — несколько сухо произнесла она, наконец пройдя в палату и принявшись разбирать пакет с принесёнными гостинцами — конечно, это могло и подождать, но ей срочно понадобилось чем-нибудь занять руки. — Вот, я тут тебе принесла… разного. Нарезки, сыр, фрукты. Если ещё чего-нибудь захочешь, скажи, куплю в следующий раз.
— Ну!.. — отец отложил пульт и поднялся с кровати, заинтересовавшись содержимым пакета. С пренебрежительным равнодушием отодвинул в сторону мандарины и виноград, скептически хмыкнул, повертев в руках упаковку моцареллы, и довольно причмокнул, разглядев солидный набор копчёностей. — Ну, молодец, уважила папку! Ещё что принесла?
— Нет, — слегка растерялась Майя. — Но если что-то надо, я могу сходить…
— Вот ты даёшь! Самой никак сообразить, а? Столько закуски натащила — а чем бы чуток подзаправиться?
— Об этом даже не думай! — искренне возмутилась она. — Папа, я не собираюсь носить тебе выпивку. Тем более сюда! Ты же сам согласился пролечиться.
— Ну, ты голос-то не повышай! Я тебе отец или кто? Сам знаю, как мне быть. Я ж не водку прошу — так, пивка грамульку, даже полезно. Уж уважь старика.
Майя покачала головой. Её всё сильнее охватывала неловкость — и невольная жалость. С каждой минутой она всё меньше понимала, как держаться и что сказать.
— Нет, — со вздохом ответила она. — Извини, но нет. Ты вообще врачей слушал? У тебя сколько хронических заболеваний? Диабет, запущенная подагра, артрит… Да тебе алкоголь даже нюхать противопоказано.
— Вот ты как, да? Я для тебя всё… Дал себя притащить в эту богадельню, торчу тут — а у дочки вот такая благодарность? Может, не так-то тебе и надо, чтобы я в суде выступал, а?
Майя на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она не чувствовала себя обманутой, не была разочарована, но с каждой минутой этой бессмысленной встречи на неё всё больше наваливалась усталость. Она ведь искренне думала, что отец хочет преодолеть разделяющую их пропасть, наладить отношения — иначе зачем бы ему соглашаться ей помогать? Но, очевидно, ожидания оказались ложными — и она не знала, что может сделать, чтобы это изменить, и должна ли, и хочет ли этого.
— Может, и не надо, — произнесла она. — Когда Ирма рассказала, что вышла с тобой на связь и ты… проявил интерес, я подумала — мы ведь всё-таки
Она уже дошла до двери, когда отец окликнул.
— Майя… Дочка, прости меня. Болтаю чёрт знает что. Тошно мне тут, сил нет, — теперь, когда бравада слетела, в его голосе слышались дребезжащие слезливые нотки. — Не бросай меня! У меня ж ни одной родной души, кроме тебя, дочка.
Майя остановилась, полуобернувшись. Теперь, встретившись с ним лицом к лицу, она понимала, что настроение у отца, как у многих алкоголиков, может меняться ежесекундно, и это мало что значит. Его порывы мимолётны и эгоистичны. Он давно уже прошёл стадии, когда люди могут думать о ком-то, кроме себя.
И всё-таки её кольнула жалость. Майя смотрела на отца и видела старика, который очень боится остаться один в то уже недалёкое время, когда сам не сможет справляться с простейшим уходом за собой, боится становиться всё более слабым и беспомощным в полном одиночестве. Боится настолько, что согласился подумать о её интересах, хоть и считает это жертвой со своей стороны. Теперь она ясно поняла, что своим поступком он рассчитывал выторговать её заботу.
Майя со вздохом отпустила дверную ручку, сделала несколько шагов обратно.
— Не брошу, — пообещала она. — Пока ты будешь держать себя в руках. Я готова помогать тебе, когда тебя отсюда выпишут и когда закончится процесс, но ты должен сохранять человеческий облик.
Она уже не удивилась смене настроения, которая последовала в ответ на её слова.
— Тьфу ты, баба есть баба, — наполовину обиженно, наполовину раздражённо бросил отец. — Говорю ж, завязал я. Так, чтоб серьёзно — больше ни-ни. А по случаю маленько здоровье поправить — это только на пользу, как не поймёшь?!
— Тебе придётся решить, папа, — мягко, но решительно произнесла Майя. — Или одно — или другое. А сейчас мне пора.
— Ещё придёшь? — чуть настороженно, недоверчиво окликнул он, когда Майя снова направилась к выходу.
— Да, — терпеливо уверила она. — На днях навещу, обязательно. Не скучай.
Глава 16
Арсений испытывал такое воодушевление, что даже рабочая рутина сегодня не казалась опостылевшей. Хотя домой тянуло больше, чем всегда. Не потому что он изнывал на рабочем месте, а потому что не терпелось увидеть Майю.
Впрочем, сегодня торопиться было незачем — Майя всё равно собиралась задержаться. Подумав о том, что она как раз должна быть в городе, Арсений достал телефон и набрал сообщение:
«Ты уже у отца? Как всё идёт?»
«Ещё нет, только что зашла в магазин», — последовал ответ минут через десять.
«Может, тебя всё-таки подождать?» — тут же написал он снова.
Они договаривались, что Майя и туда, и обратно приедет с соседкой — так было разумнее, ведь его рабочий день уже заканчивался, и ждать пришлось бы долго. Но всё же захотелось уточнить.