Приют для беглянки

Бальс Лора

— Спокойнее, Майя Владимировна, не волнуйтесь. Значит, вы утверждаете, что ваш супруг не раз проявлял к вам физическое насилие и даже угрожал жизни — так?

— Да.

— И вы действительно ушли из дома полуодетой, ночью, но сделали это из страха?

— Да!

— И вы некоторое время скрывались, потому что, опять-таки, боялись угрозы со стороны вашего супруга?

— Да.

Оперуполномоченный с довольным видом откинулся на спинку кресла.

— Майя Владимировна, скажите, как вы считаете: почему столь несдержанный, жестокий и скорый на расправу — с ваших же слов — человек, узнав ваш адрес, не явился сюда и не устроил скандал?

Не попытался снова на вас напасть — вы ведь этого опасались, верно?

— Он… Я не знаю, что он сделает в следующий раз, — потерянно пробормотала Майя.

Полицейский усмехнулся.

— Ну-ну, Майя Владимировна, давайте сначала разберёмся с этими двумя. Вам не кажется, что эта история с посылками совсем не похожа на действия разъярённого мужчины? Можно даже сказать, это скорее женский почерк. И так удобно всё складывается — открытая калитка, ненадёжный забор с глухой стороны участка. Но вот как злоумышленник, не живущий в этих местах, мог заранее рассчитывать на такую удачу?

— Но…

— На что вы пытаетесь намекать? — снова не выдержал Арсений.

— Что вы, я просто пытаюсь рассуждать здраво. По долгу службы положено, понимаете ли. И если отбросить эмоции, что мы имеем в остатке? Уважаемого члена общества, о котором хорошо отзываются и коллеги, и соседи, и против которого у нас есть только ничем не подтверждённые обвинения супруги, чьи действия, будем откровенны, не всегда выглядят взвешенными и последовательными. Вы ведь регулярно оставались в одиночестве, когда ваш супруг уходил на работу — верно, Майя Владимировна? Если в вашей семейной жизни всё было так плохо, как вы утверждаете, у вас было достаточно времени, чтобы спокойно собраться и уйти в любой из дней, разве не так? Даже если вы, как утверждаете, боялись сделать это в присутствии супруга. Но вместо этого вы выбрали трагическое бегство среди ночи. А теперь утверждаете, что супруг вас преследует… Скажите, Майя Владимировна, вы когда-нибудь разговаривали о возможном разводе? О разделе жилья и прочего? Возможно, у вас были какие-либо имущественные претензии, которые ваш супруг отказывался удовлетворить?

— Что?! — Майя, не выдержав, вскочила с места, нервно стискивая руки. До этого бледное лицо пошло алыми пятнами. — Вы хотите сказать, что я всё придумала, и сама себе подкидывала эти… эту жуть, только чтобы подставить Эдуарда и отобрать его имущество?! Вы надо мной смеётесь?!

— Ничего подобного я не утверждал, — торжествующе отчеканил оперуполномоченный. — Ещё один вопрос: Майя Владимировна, вы когда-нибудь обращались за психологической помощью? Ваша эмоциональность демонстрирует…

— Всё, хватит! — решительно оборвал Арсений. — В ваши полномочия не входит давать оценку психологического состояния потерпевшей. А вот заявление вы обязаны принять. Моё имущество пострадало, на мою территорию совершено проникновение, и я настаиваю, чтобы с этим разобрались. Возле забора наверняка должны остаться следы — займитесь ими. И можете не трудиться с отпечатками — в этот раз там только мои, Майя не трогала эту гадость.

Глава 13

Майя стояла возле окна, глядя, как на участке работают полицейские. Неподалёку настойчивым коршуном кружил Арсений. Несколько раз он терзал телефон — наверное, переговаривался с братом — и потом долго внушал нечто сотрудникам полиции, после чего те мрачнели всё сильнее, но и делали всё больше.

Майя

никогда ещё не видела Арсения таким злым. И никогда ещё не чувствовала, чтобы чужой гнев вызывал не отторжение и страх, а, наоборот, спокойствие. Сейчас, несмотря на всё, что на самом деле происходило вокруг, несмотря на гадкие и угрожающие инсинуации оперуполномоченного, несмотря даже на доводы собственного разума, она чувствовала себя защищённой. Не одной.

Движение возле дома закончилось. Хлопнула калитка, послышался звук отъезжающих машин. Через несколько минут на пороге показался Арсений.

— По крайней мере, они согласились с тем, что сетку разрезали со стороны леса, — раздражённо сообщил он. — Обещали в связи с этим провести разбирательство, но поскольку ночью шёл мокрый снег и чётких следов нет…

— Всё ясно, — Майя вдруг поймала себя на том, что улыбается.

Только удивлённый взгляд Арсения заставил подумать о том, что это вряд ли здоровая реакция на происходящее. Однако же она действительно вновь почувствовала почву под ногами, когда хоть что-то стало понятно. Если первая посылка вселила в неё почти мистический ужас, то теперь, когда она смогла разобраться в намерениях Стрельцова, к ней вернулась готовность сражаться.

— Он ведь на это и рассчитывал, — попыталась она объяснить свой неуместный моральный подъём. — Он не обезумел от ярости, а сделал продуманный ход, чтобы выставить безумной меня. Значит, он боится того, что я могу рассказать? Значит, мои слова на самом деле могут иметь значение?

— Скорее всего, так и есть, — Арсений подошёл ближе, остановился в каких-то полутора метрах от неё.

Для её нового, обострённого восприятия это расстояние вдруг показалось лишним. Внезапное открытие для неё самой оказалось потрясением, так что Майя ненадолго даже забыла, с чего всё началось, выбросила из головы всё-ещё-мужа и разбирательства, которые грозили в лучшем случае зайти в тупик, в худшем — её саму поставить под прицел. Вместо этого сознание всё больше растущим распускающимся цветком заполнила одна мысль — ей правда жаль, что Арсений стоит так далеко, жаль, что в прошлый раз он не обнял её, когда, казалось бы, собирался, жаль, что когда они по выходным вечерам смотрят фильмы, между ними всегда стоит тарелка с фруктами, как предостережение, как негласный барьер.

Понимание обрушилось на неё, как подтаявший снег с крыши. После жизни с Эдуардом Майя не думала, что вообще хоть когда-нибудь захочет новых отношений. Не думала, что сможет представлять чьи-то прикосновения без содрогания, но с зарождающимся тёплым трепетом. Не думала, что сможет кому-то доверять настолько, что решит попытаться…

И вот — теперь? Так быстро, с человеком, которого она знает всего несколько недель, у которого свои непростые жизненные обстоятельства и который всего лишь хочет ей помочь по душевной доброте?

Как будто она сейчас может кого-то заинтересовать! Измученная, с кучей нерешённых проблем, дёрганая женщина, которая на безобидные слова и жесты иногда реагирует не самым нормальным образом! Ей бы с собой сначала разобраться, прежде чем о чём-то мечтать!

Майя едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя по щекам, приводя в чувство.

— Получается, у меня и правда есть шансы, — вернулась она к насущным проблемам, заставляя себя говорить ровно. — Я подпишу и скажу всё, что Ирма и твой брат считают нужным. И если где-то придётся подправить действительность — это будет убедительно. Теперь я готова вообще ко всему.