Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

Рябинина Татьяна

– Какой факс, какая еще Прага?
– раздраженно бурчал в трубку Максим Костин. Ему хотелось только одного: оказаться дома, на родном диване, выпить пару таблеток аспирина и забыться. Надолго. Очень надолго. И пусть весь мир подождет.

Профессия накладывала отпечаток. Вынужденный следить за творчеством коллег, Макс даже сам с собой частенько разговаривал рекламными слоганами. Даже с сильнющего бодуна.

Но мир ждать почему-то не хотел. И в частности, представитель мира, голос, оккупировавший телефонную трубку. Голос чего-то хотел, о чем-то спрашивал, на чем-то настаивал. Послать бы его подальше! Но для этого нужен был хотя бы минимум энергии. Минимум миниморум. Но и миниморума этого самого не было. Удивительно, как он вообще добрался до работы? И зачем?

– Катюша, был мне вчера факс какой-нибудь?
– простонал Макс в селектор.

– Да, Максим Андреевич, на столе, в синей папке, - ответила секретарша.

Макс вытряхнул из папки лист, пробежал глазами раз, другой, почесал в затылке.

– Да, нехило… Слушай… - “Кошмар какой! Сначала вообще не мог сообразить, кто звонит, а теперь вдруг имя из головы вылетело. Нельзя столько пить!” - Слушай, Мишка, я ни хрена не понимаю. И вообще… не знаю ничего.

– А чего тут знать? Вы едете или нет?
– удивился Миша.

– А вы?

– Мы - если все. Если нет - значит, нет.

– А кто все?
– Макс икнул. Тошнота плескалась где-то на уровне ушей.

– Да ты что там, не проснулся еще?

– Почти. Кто все?

– Мы с Лидой, вы с Лорой и Вадим с Ксаной.

– А что говорят Вадим с Ксаной?
– Максу до ужаса не хотелось принимать какие-либо решения. Ему вообще уже ничего не хотелось. Разве что умереть.

– Они собираются поехать, - ответил Миша.

– Ну, значит, и мы поедем, - мгновенно, не раздумывая, откликнулся Макс.
– Только странно… Я видел утром Ксану, она мне ничего не сказала. И вообще она была какая-то странная.

– Макс, это ты, наверно, был странный.

– Точно! Мы странно встретились и странно разойдемся… Слушай, Миня, а на черта нам это надо, а? Может, лучше у меня на даче соберемся? Нарядим елку, их там три на участке, шашлык сварганим. Салют бахнем. У меня кореш есть, пиротехник, даст хоть цельный ящик дряни всякой.

– Макс, ты не отвлекайся, - комаром зудел Миша.
– Салют никуда не денется. Если едем, значит, надо

брать билеты. Если нет, тогда будет салют.

– Да что ты мне долдонишь, как дебильному ребенку? “Если, если…” - передразнил Макс.
– А виза? Кто тебе ее сделает за три дня? На лапу давать?

– Да какая виза? Не надо никакой визы. Загранпаспорт и обратный билет. В твоем факсе разве нет приписки про визу?

– Что-то, вроде, есть. Ладно, договорились. Пока, Миня, меня люди ждут.

Положив трубку, Макс обхватил ладонями виски, в недрах которых коварные металлисты плющили мозги в тончайшую проволоку.

– Катя!

– Слушаю, Максим Андреевич!
– отозвался селектор.

– За кефиром. Одна нога здесь, другая… тоже здесь. И не тормози, тьфу! Купи пучок петрушки и красный перец. А себе - шоколадку.

Жуткий коктейль из кефира с петрушкой и перцем привел голову в относительно рабочее состояние. Это адское пойло помогало всегда, но Макс не знал, действительно ли оно должно помогать или все дело в самовнушении. Да и не все ли равно? Он готов был на что угодно, лишь бы не опохмеляться. Потому что твердо верил: как только начнешь по утрам тянуть дрожащую ручонку за стопкой и огурцом - вот тут-то ты и превратился в алкоголика.

Макс старательно закрывал глаза на то, что алкоголиком стал уже при рождении, так же как его отец и дед. Хотя внешне Макс был рафинированным европейцем: высокий, светловолосый, со славянскими чертами лица, удивительно похожий на мать, в генах его жил дед-тофалар. Бабушка Ира привезла ребеночка, его, Макса, отца, из геологической экспедиции. Чем мог привлечь ее, красивую, умную, уверенную в себе (так, во всяком случае, рассказывал о своей матери отец), уродливый полуграмотный охотник - этого Макс понять не мог.

Впрочем, его это абсолютно не волновало. Он-то на “чукчу” ни капли не похож и по паспорту русский. Но вот полученную по наследству беззащитность перед алкоголем простить своим предкам не мог. В организме представителей малых северных народностей отсутствует фермент, расщепляющий алкоголь, поэтому они моментально пьянеют и так же моментально спиваются. Макс читал о том, какое жалкое зрелище представляют из себя тофаларские поселения, живущие от одного завоза водки до другого и вымирающие самыми стремительными темпами.