Приз (Рулевой - 3)
Шрифт:
– Вилф, - простонала она, - я хочу тебя снова...
И тут на Вилфа Брима обрушилась паника - он был не готов. Он стиснул зубы и сосредоточился.
– Вилф, - торопила она, закинув на него ногу, - скорее! У меня осталось не больше метацикла.
– Она-то была в полной готовности, сомневаться в этом не приходилось.
Не доверяя себе, Брим на всякий случай проверил рукой. Факт был налицо.
– Не получится, - сознался он со стоном.
– Я не могу.
– Что такое?
– Не могу, - прохрипел он, опрокинувшись
– Ох, Вилф, бедный ты мой, - испуганно прошептала она. Накрыв его своим телом, она охватила ладонями его лицо и осыпала его неявными поцелуями.
– Это ничего, - шептала она в порыве сострадания.
– Ты ничего не должен мне доказывать, никогда. Я люблю тебя - остальное не в счет.
Но Брима ничто не могло утешить.
– Великая Вселенная, - процедил он сквозь стиснутые зубы, - я и в этом тебя подвел.
– Он высвободился из-под Марго и спустил ноги на пол, вцепившись в простыню, как в единственный якорь спасения.
Марго привстала на колени, обхватив его за шею.
– Вилф, Вилф, - рыдала она.
– Что же я с тобой сделала?
– Ты не виновата, - прерывающимся голосом ответил он.
– Просто.., просто не могу я больше обманывать сам себя.
– Он закрыл лицо руками, обуреваемый горькими чувствами.
Ее рука внезапно коснулась его между ног.
– Милый мой Вилф, - шепнула она, увлекая его обратно в постель.
Но ее намерению не суждено было осуществиться. В дверь тихо постучались, и Армбридж, шофер Марго, сказал:
– Мадам, мы должны поторопиться. Слуги сегодня поднимутся раньше обычного.
Марго застыла рядом с Бримом.
– Да, Армбридж, я слышу, - отозвалась она.
– Сейчас выйду.
– Помедлив не больше клика, она взяла Брима за щеки и крепко поцеловала в губы.
– Вилф, сказала она, соскакивая с постели и одеваясь, - ты не должен позволить, чтобы это на тебя повлияло.
– Она нахмурилась, сражаясь с пуговицами своей нарядной блузки, и снова повернулась к нему.
– Ты сейчас не меньше мужчина, - заявила она, подбоченясь, - чем ночью, когда заставил меня перебудить весь дом своими стонами.
Еще не оправившийся от шока Брим мог только сидеть и смотреть, как она надевает туфли. В конце концов он все-таки встал и подал ей плащ.
– Не знаю, что и сказать, Марго, - с трудом выговорил он.
– Вилф, - с искренним участием произнесла она, - посмотри на меня. Ты не единственный, с которым такое случалось. Я...
В дверь постучали уже настойчивее, и Армбридж прошептал:
– Мадам...
– Иду, - бросила она.
– Вилф, у тебя все будет хорошо, правда?
Брим, собрав остатки своего "я", выпрямился - он чувствовал себя полным дураком, стоя голым перед этой изысканно одетой женщиной.
– Я уже в порядке, - сказал он, нервно теребя ее кольцо, висящее у него на шее. Оно показалось ему неестественно холодным.
– Не беспокойся обо мне.
– Ты уверен, Вилф?
–
– Он обнял ее и поцеловал в губы. Армбридж продолжал скрестись в дверь.
– А теперь иди.
– Никогда не забывай, что я люблю тебя, милый.
Ты в сердце жив моем, а я в твоем
Так по веленью рока повелось.
Что б ни случилось, мы всегда вдвоем
И все едино, вместе мы иль врозь.
Сказав это. Марго открыла дверь и исчезла в мгновение ока.
Все тяжкие годы, последовавшие за первым налетом адмирала Кабула Анака на Карескрию, когда погибли все родные Брима, он думал, что без остатка выплакал все отпущенные ему слезы.
Как выяснилось, он ошибался.
Глава 2
КЛАВДИЯ
За полметацикла до рассвета Брим кое-как оделся и вышел на холодную, слякотную улицу. Все лучше, чем сидеть в своей конуре, где свежа еще память о его последнем и самом болезненном провале. Он не в силах думать об этом снова и снова.
Долгий срок спустя он, потерявший всякое чувство времени и продрогший, оказался у озера Мерсин, у материкового конца дороги, ведущей на остров, к Авалонскому космопорту. Он устал и проголодался, но никакая сила во Вселенной не заставила бы его вернуться на место своего позора. Хуже всего был холод обогревательные элементы в одежде Брима давно уже истощились, а без них легкая куртка плохо защищала от резкого озерного ветра. Если бы "Джеймстаун" продержался еще один рейс, Брим выкупил бы у старьевщика свой костюм с подогревом. А теперь, как видно, остается радоваться тому, что он вообще хоть во что-то одет.
Брим оглядел убогие приозерные улицы. Он не бывал в этой части города с кадетских времен, когда ходил сюда в поисках.., развлечений. Брим решительно потряс головой - неуместно думать об этом после того, что случилось сегодня ночью. Его внимание привлекла длинная очередь. Стоящие в ней плохо одетые люди ежились под мокрым снегом, засунув руки в карманы и прижимая локти к бокам, чтобы сохранить тепло. Дождавшиеся своей очереди входили по одному в какой-то закопченный склад - такие строения тянулись вдоль всего берега - и время от времени выходили в другую дверь. Одни при этом присоединялись к кучке, собравшейся на конце короткого мола, другие же, шаркая ногами, исчезали в окрестных улицах.
Те, что собирались на молу, чем-то отличались от прочих. Брим нахмурился, пытаясь сообразить, чем же. Внезапно он понял: они ходили враскачку, как профессиональные космонавты, умеющие приспособиться к любой силе тяжести.
Брим встал в конец очереди за тощей, угловатой женщиной с крючковатым носом, торчащим подбородком и рябинами на лице. Но глаза ее сразу выдавали космолетчицу - они были сощурены, как у всех людей, постоянно глядящих в пустоту космоса. Она была одета в линялый имперский китель без знаков различия, плотные шерстяные брюки и поношенные флотские сапоги, на стриженных седых волосах - фуражка.