Признания без пяти минут подружки
Шрифт:
Потом он на шаг отходит назад, лезет во внутренний карман куртки и достает оттуда толстый светло-голубой пакет, перевязанный красной лентой. Он протягивает его мне.
Я неуверенно беру его.
— Это мне?
Он кивает.
— С Рождеством.
Подарок. Он принес мне подарок. Я держу его в руках и не хочу открывать. Он и так идеален.
— Открывается вот так, — поддразнивает он меня через минуту и тянет за один конец ленты.
Лента ослабевает, подарочная упаковка разваливается, и оказывается, что в ней какие-то
Я открываю ее и вижу на форзаце имя Сильвии Дюран, написанное аккуратным мелким почерком. Под ним дата — двадцать лет назад, и целый список фраз, например: «Выделяй фразы», «Тренируйся с энциклопедией» и «Усваивай темп».
Это книга с все более и более сложными вокальными упражнениями, и во всех сделаны пометки по дыханию и фразировке. Кто–то очень серьезно над ней поработал.
Я не сопрано, но меня это не волнует — все равно крутой подарок.
Джейми протягивает руку и переворачивает страницы обратно к форзацу с рукописными заметками.
— Моя мама тоже пела.
Я всматриваюсь в имя Сильвии Дюран целых десять секунд, и только потом до меня доходит.
— Подожди, так это... это книга твоей мамы?
— Да. Она занималась, когда я был маленьким.
— Я не могу...
— Нет, можешь.
— Джейми, она бы хотела, чтобы ты...
— Она бы хотела, чтобы книга досталась певице, — говорит он, вынимает ее у меня из рук и кладет на барную стойку позади меня, чтобы я не могла ее вернуть.
Я чуть было не сказала, что я не такая певица, какой, возможно, была она, но остановила себя.
Я певица — я чувствую это. И он тоже.
Каким–то образом, на уровне инстинктов, я знаю, как важно произносить эти слова, верить в них и полагаться на то, что это правда.
Он наклоняется, целует меня в щеку и берет мою руку в свою — я чувствую, как он легонько гладит мою ладонь большим пальцем. Его губы на мгновение замирают, и я ощущаю на щеке его дыхание. А потом он направляется к задней двери.
— Джейми, — говорю я, хватая его за рукав камуфляжной куртки.
Понятия не имею, сколько у Джейми осталось вещей его матери, и уж точно не чувствую, что эта книга по музыке с ее почерком, заметками и мыслями должна быть моей. Но я знаю, что когда кто–то делает такой широкий жест, как Джейми, ты должен его принять — ты обязан.
Но мне тоже хочется что-нибудь ему подарить.
Мои пальцы скользят по его рукаву и снова возвращаются к его ладони.
— Просто хотела сказать, что никто и никогда... не делал со мной такого. Что ты сделал. До этого.
Удивление на его лице быстро сменяется сожалением, он закрывает глаза и опускает голову. Не на такую реакцию я надеялась. Просто хотела, чтобы он увидел, как много это для меня значит. Как много он для меня значит.
— Подожди... что-то не так? — спрашиваю я.
Он борется с собой пару секунд, а потом говорит:
— Я не думал...
Я жду окончания предложения, но его так и нет.
В страсти есть очень много непонятного, в чем я еще не разобралась, но кое–что я уже знаю: когда люди говорят о прикосновениях друг к другу, достаточно одной секунды, чтобы все неправильно понять и по–настоящему смутиться.
— Мне очень понравилось, — шепчу я и смущенно краснею от звучания этих довольно простых и невинных слов.
Через некоторое время он подносит мою руку к губам и целует ее.
Джейми выходит и исчезает в темноте, а я стою в тишине кухни, слушаю тиканье часов и вспоминаю свои чувства в момент, когда руки Джейми Форта оказались на той части моего тела, которую раньше не трогал ни один парень.
Чувствую, что я его.
11
пожарище(сущ.): большой разрушительный пожар; пламя
(см. также: терапия с мамой и братом)
— У тебя нет на это права!
— У меня на все есть право. Ты несовершеннолетняя!
Кажется, Кэрон озадачена таким напряженным спором между мной и мамой. Питер так развалился на диване, что практически стал его частью, откинулся на мягкие подушки и уставился в потолок, пытаясь притвориться, будто его нет с нами в этой комнате.
Этот Новый год — отличное начало для Царелли.
Я последовала совету Вики, позвонила в компанию, обслуживающую мой сайт, и сказала, что уже очень долго при попытке оставить комментарий появляются странные страницы с кодом и ничего больше. Когда беседовавшая со мной женщина предложила мне поговорить об этом с мамой, я точно поняла, что случилось.
— Ты их обманула, сказала, что тебе восемнадцать, и взяла кредитную карту Питера, чтобы создать сайт...
— Я не брала — он мне ее дал!
— ...а когда я им рассказала о твоем вранье, мне ответили, что я могу прикрыть эту лавочку. Но все, что я сделала — отключила возможность комментировать. Поэтому считай, что тебе повезло, что сайт вообще работает.
Я сейчас, должно быть, выгляжу как сам дьявол. Уверена, что у меня свекольно—красные глаза, а слезы и сопли так и текут. Кэрон внимательно за мной наблюдает, возможно, пытаясь решить — стоит ли меня сейчас спрашивать о борьбе с моими жестокими порывами.
Да, Кэрон, я с ними борюсь. Борюсь с желанием одним прыжком вскочить на твой очаровательный стеклянный журнальный столик и придушить свою мать на твоем уютном диванчике.
Все, что я могу сделать — оставаться на своем месте.
Я громко хлюпаю носом, а Питер берет с дальнего конца столика, стоящего между нами, коробку с бумажными платками и кидает ее мне, не говоря ни слова.
Я ловлю ее и вытаскиваю платок, чтобы вытереть лицо.
— Кэтлин, какой смысл в мемориальном сайте, если люди не могут оставлять там комментарии? — рычу я.